Как-то давно, во время моей службы на Кольском, мне довелось узреть тогдашнюю всесоюзную звезду - Михаила Боярского.
В те времена он ещё не снимался на пару с дочей во всякого рода киношлаке, а звездил вполне заслуженно, много снимаясь и выдавая заодно как певец, такие любимые народом хиты как «Городские цветы», «Любимый мой дворик», «Сяду в скорый поезд» и т.д.
Случилась это в городе Оленегорске, в ледовый дворец которого нас, матросов, привезли собирать щиты для эстрады, с тем, чтобы после концерта мы же их и разбирали. Этим в тот раз всё вероятно бы и закончилось, но за кулисами там тёрся военный корреспондент областной газеты «Страж Заполярья», который мы все называли «Страх Заполярья». Ему-то и понадобилось сделать фото Боярского с моряками-североморцами и, будучи по званию выше нашего мичмана, он, после краткой с ним ругани, отобрал среди нас двоих (меня и азербайджанца Кичибекова) для этой задачи, велев идти за ним.
Пришли мы к двери директорского кабинета, которую наш корреспондент с почтением отворил, открыв нам с Кичей следующую экспозицию. Боярский, весь в чёрном (без шляпы, кстати), директор ледового и какая-то тощая рыжая, беспрестанно смеющаяся девица-вобла, все вместе дружно употребляли коньяк, стоявший пред ними на письменном столе. Помню, что, увидев Боярского, я тотчас вытаращился на него и замер как изваяние.
- Вот нихрена себе думаю - д`Артаньян! Живой!! С привычными по детству усами и длинными волосами!! Знакомым гасконским носом!! Трындец!!!
Наш старшой, сунув башку в дверь, начал канючить о чём-то с директором, время от времени повторяя - ну Вы же обещали…. В конце концов, он видимо их всех достал и Боярский, намахнув полную рюмку, сказал
- Ладно, но только быстро, мне скоро Констанцию петь! - девица-вобла с готовностью закатилась.
- Пять минут - обрадовался наш военкор и нас усадили на диван в коридоре, а вышедший к нам Боярский уселся на кресло напротив. Я оказался прямо напротив него и окаменел ещё больше.
Замечу, что каменел тогда я один. Кичибеков не грелся совершенно. Надо сказать, что он был только после учебки, и когда месяц назад прибыл к нам в часть (в одном бушлате, без тельника, вещмешка и шапки), то выяснилось, что по-русски он не говорил вообще. Произносил он тогда лишь одно единственное слово - «спыздылы». По прошествии месяца Кича у нас освоился, начал лопать котлеты на свином сале и выучил ещё одно заветное слово - «заэбаль». В принципе, для кратких коммуникаций этих двух слов ему было достаточно. Кто такой Боярский он абсолютно не знал да и особо не интересовался, а когда по дороге домой я сказал ему, что это был д`Артаньян, он пожал плечами и на всякий случай сказал мне - Заэбаль дартьян!
Наш корреспондент установил напротив нас лампу как в вытрезвителе, и начал щёлкать нас с Боярским бегая вокруг нас словно Чарли Чаплин. Поносившись так с минуту, он взмолился
- Поговорите о чём-нибудь с Михаилом Сергеевичем, кадры мёртвые получатся.…
Мы молчали. Я ссал, а Кича, по всей видимости, просто не понял сути обозначенной проблемы.
- Что им сейчас-то говорить - начал тогда сам Боярский - вот на дембель пойдут, разговорятся. Когда на дембель-то? - обратился он к нам.
Обратился вроде довольно доброжелательно, и я в ответ даже промямлил, что через полгода.
- Ну, так, ерунда осталась - сказал Боярский и я вроде даже как-то осмелел. Ещё в то время я, как и многие, слушал наших рокеров - Цоя, Аквариум и т.д. А те тогда числились с Боярским в Питере в одном театре и вот на эту тему мы и пообщались с ним несколько минут. После чего, пожав нам руки, он пошёл дальше пить коняшку, а нас с Кичей военкор сдал мичману, пообещав выслать портфолио на адрес части. Ничего, конечно, этот шнырь не выслал, и свою фотку с Боярским мы увидели лишь через неделю, когда вышел новый номер. С тем ещё жутким, черно-белым качеством расплывчатой полиграфии, которое уже осталось в прошлом.
Лучше всех на ней получился Кича. Боярского я признал по усам, а себя увидел, лишь внимательно вглядевшись в фото под люстрой в ленинской комнате. Краткая аннотация внизу изображения гласила, что на нём знаменитый советский актёр Михаил Боярский беседует с матросами Северного флота, в часть к которым он и прибыл с дружеским визитом. В итоге нам досталось лишь два газетных экземпляра, один из которых я после отправил с письмом матери, а второй забрал Кича также отослав к себе на родину, предварительно надёжно закрасив меня с Боярским химическим карандашом. В части потом меня все долго ругали, что я и в самом деле не пригласил Боярского к нам в гости и даже не взял автографа.
Парочка отрезвляющих фактов.
Вы все знаете таких людей, что думают не головой, а телевизором. (Я, например, пишу со своего дяди.) В перестроечное время они все отечественное хаяли, хотя промышленность и наука еще работали и что-то делали. А сейчас, когда уже ничерта не осталось, когда мы не то что телевизора - даже миксера не можем сделать, их раздувает от чванства, что мы - первые во всем, от электроники до межзвездных перелетов. С недавних пор у них стало модно говорить, что Илон Маск поднялся на краже советских изобретений. (видать, даже до них дошло, что "мы можем посылать людей в космос, а Америка - нет" очень скоро сменится на противоположное положение) Однако с тех пор, когда научно-техническое развитие сменилось оголтелой деиндустриализацией и насаждением средневекового мракобесия прошло целых 30 лет! И лучше всего это иллюстрирует простенький факт:
Электрически репрограммируемые микросхемы ПЗУ - основа нынешних флешек. У меня есть справочник по микросхемам памяти последних советских лет. Так вот, самая емкая микросхема такого типа там - всего 2 килобайта! Так что УЖЕ НЕ ИЩИТЕ в давно ушедших временах чудесных технологий и волшебных решений нынешних проблем. СЕЙЧАС надо было обхаживать людей, еще способных на творчество. Не гнобить их разными поборами, нищенскими заплатами и запретами. Создавать им атмосферу творчества и свободы.
Второй факт. Многие, соглашаясь с нашим отставанием в технике, организованности, нетерпимости к воровству и прочему блатняку, носятся с идеей исключительности нашего народа. Дескать, у пиндосов и гейропейцев против нас кишка тонка насчет подвигов или хотя бы дурошлепства (сомнительный, честно говоря, повод для гордости). А вот наши летчики (моряки, разведчики, спецназовцы, десантники и т.д.) - ого-го!
Однако... вот мы гордимся Чкаловым, который пролетел под мостом на маленьком тихоходном истребителе-биплане. А вот в США утром 24 апреля 1959 года после сложного ночного полета капитан Джон Лаппо снизился над озером Мичиган до 23 метров, пролетел под мостом Маккинак, после чего дал газ и почти свечой ушел на высоту. На реактивном стратегическом бомбардировщике RB-47E! У нас такое кто-нибудь делал на Ту-16?
В бытность мою студентом по обмену в Штатах пять лет назад случилась со
мной такая история.
В качестве преамбулы: в любом доме уважающей себя
благопорядочной американской семьи имеется куча электронных девайсов –
из которых обязательный набор – всякого рода пожарные и прочие
сигнализации. Была такая и в доме моей приемной семьи, в которой я жил.
Стоит отметить, что обладает эта сигнализация чувствительностью
взвинченной стервы, да и голосок имеет под стать – противный, высокий,
режущий серпом по барабанным перепонкам. Срабатывает даже на излишне
горячий пук. Орет как коммунисты на митинге – до дрожания стекол.
Амбула: Первый месяц моего пребывания в стране вечнозеленых килобаксов.
Английский на уровне "мама, папа, шоколадка", вечно изумленный вид и
многочисленные конфузы при попытке общения с аборигенами. Случилась со
мной такая напасть, как акклиматизация – разница в 10 часов давала о
себе знать. Спать меня начинало клинить где-то часа в 4-5, почти сразу
после прихода из школы, а вставал я рано – часа в три-четыре утра, когда
остальные смотрели второй сон. Первым делом – естественно душ.
Американцы, помешанные на чистоте и непременном отсутствии даже
отдаленного намека на "body odor" (телесный запах) первым делом показали
мне отдельную, блин, ванную комнату. Поэтому душ принимал я часа в
четыре утра. Гадская сигнализация как раз находилась над дверью ванной,
а русские, как вы знаете, любят баньку погорячее...
Первое ночное срабатывание сигнализации подняло моих хозяев не хуже
сигнала о ядерной атаке. Раздвижная дверь в ванную полностью не
закрывалась и поэтому они прошествовали в ванную прямо перед мои ясные
очи. Меня хватил столбняк – путая вперемешку русские, английские и
татарские слова, я пытался скрыть свои взмыленные телеса и отдельные
взмыленные органы за прозрачной шторкой, прикрываясь всем, чем можно –
руками, мочалом и даже кусочком мыла. Хозяева удостоверились в причине
возникновения "боевой" тревоги, тут же бросились открывать форточку в
ванной и включать вентилятор. Через пять минут сирена стихла. Днем меня
ждал "разбор полетов" - хозяева пожелали мне скорейшей акклиматизации,
сообщили о том, что мыться мне следует только с включенным потолочным
вентилятором и открытым окном (ванная маленькая, пар накапливается). В
общем, посмеялись и забыли. На мой вопрос о том, можно ли уменьшить
"чувствительность" данного агрегата ответили, что в принципе можно, но
не нужно, ибо сигнализацию ставили еще прошлые хозяева, а что-либо
менять у них не принято. Консерваторы до мозга костей, блин...
Предупреждению хозяев я внял, и следующим утром мылся уже с открытым
окном и вентилятором почти под ледяной водичкой. Меня это не спасло...
Второе, третье и последующие срабатывания веселили нас все меньше и
меньше. После пятого изрядно задерганные стороны пришли к соглашению –
душ я посещаю только вечером, причем моюсь не дольше пяти минут или не
моюсь вообще.
Соглашение-соглашением, а проблема осталась. Вечер для меня начинался
около пяти часов, дольше я выдерживать не мог и в течение пяти минут
отрубался. Приходилось утром тайком под ледяной водой, дробно стуча
зубами и твердя себе, что закаливание полезно для организма, совершать
процесс омовения. Прошла неделя. И тут я расслабился – сделал водичку
чуть-чуть теплее. Очередное утреннее срабатывание сирены заставило
принимающую сторону пойти на решительные меры: в спешном порядке была
вызвана мой "area coordinator" (куратор) и в торжественной обстановке
мне для ознакомления был вручен "договор о согласии сторон", по которому
я обязывался в частности, не принимать душ раньше шести утра или позже
десяти вечера, а также не общаться со своими сверстниками говорящими
по-русски, не посещать русскоязычные сайты, проводить за компьютером не
более получаса, не ходить на вечеринки, на которых присутствуют девушки
(видимо, боялись за чистоту генофонда) и выполнять остальные требования
принимающей стороны, а иначе грозит мне кара небесная. Договор был
скреплен, что называется, карандашом со стороны приемной семьи и кровью
- с моей. Координатор сверху шлепнула круглую печать, один экземпляр
выдала на руки моей приемной семье, один забрала себе и, улыбнувшись
голливудской улыбкой, отчалила восвояси. Походил пару дней немытый,
лишенный русскоязычного общения и женского общества.
А потом акклиматизация кончилась.
ПыСы. Сигнализация потом срабатывала с завидной регулярностью – в неделю
раз. Но так, как происходило это в установленное договором время,
улыбался, мысленно посылал всех и продолжал мыться. Видимо, не принято у
них разбираться с техникой
ПыПыСы. Зимой тоже приходилось мыться с открытым окном. Иногда помогало.
Моряк Папай
Как я чинил другану магнитофон.
Давно, еще в бытность студентом был у меня кент, назовем его Вован, жил
он в общаге. И вот за пивом заикнулся он мне, что его Маяк-223 что-то
барахлит - поработает малость и один канал начинает вырубаться. Первое
подозрение на плохой контакт где-то внутре, мол прогревается и что-то
отходит. Ну не базар, приноси, посмотрим что как.
Приходит, приносит. С виду нормальный такой стационарный аппарат, почти
как новый, затонированная до черноты пластиковая панель, черные
ручки-кнопки, ниче так дизайн для совкового аппарата.
Поставил я этот Маяк на табуретку, открутил винты, снял крышку и...
Мама Родная!!! Такого скопления тараканов в одном месте я еще не видел!
Всех размеров и даже цветов от рыжего до черного, даже какие-то белые
полупрозрачные мутанты были. И все так деловито копошатся и удирать не
собираются, хуле - их территория. Быренька закрываю крышку обратно,
говорю:
- Слышь, Вован, стремно как-то такое чинить, давай мы типо их сперва
потравим, пока они по квартире не разбежались, особенно эти мутанты.
А дело зимой было, на улице мороз. Вован говорит, а может их просто
заморозить?
- Да ну нах, они с мороза все равно с балкона в комнату полезут, и потом
вдруг они позамерзают, а потом в тепле опять оттают и озлобятся, нада
травить.
Согласился вобщем. Сунули мы Маяк в здоровенный полиэтиленовый мешок. Но
незадача, никакого яда от тараканов я дома не нашел, зато нашел
растворитель, дихлорэтан вроде, исключительно вонючая дрянь. И то ли от
впечатлений, то ли от выпитого пива позабыл я, что дихлорэтан очень
хорошо может растворить пластик, из которого было сделано шасси и морда
Маяка. В общем, вылил в мешок с пол-бутылки, мешок завязал и оставил на
балконе, а Вовану сказал, что пусть они там полежат с сутки, чтоп
наверняка подохли все.
На следующий день приходит Вован, традиционно с пивом: "Ну что,
начнем?". Развязали мешок, вынули Маяк... Вован тихо oхуeл и напомнил
Ослика Иа, когда Пятачок преподнес ему кусок зеленой резинки в подарок.
- Это что, мой магнитофон?!
За сутки в едреной дихлорэтановой среде Маяк приобрел сюрный вид:
блестящая понтовая передняя панель стала неравномерно матовой, причем
пластик начал оплывать и образовал неприглядные потеки, кнопки и ручки
славно поприклеивались к панели, став единым целым, а сам магнитофон
перекосило так, что это стало заметно, его как бы малость свернуло по
спирали.
Инстинктивно стараясь держаться по другую сторону табуретки от
привыкающего к новому дизайну Вована, я открутил крышку. Вована
перекосило от отвращения:
- Бляtь! А это че за хуйня!!?
Тем не менее он сдержался, чтобы не сблевнуть: тараканы все передохли,
но многие намертво поприклеивались к размягченному пластику, а некоторые
еще и полопались и растеклись.
- Слушай, Вован, давай мы его еще раз выставим на свежий воздух на
часок, чтоб растворитель выветрился, ну и сам магнитофон... гм...
затвердел, а пока давай еще пивка ебнем...
Вован пил пиво молча, хмуро глядя в одну точку перед собой.
Маяк я починил, там действительно оказалась трещинка в пайке на плате,
кнопки и ручки с трудом расшевелил. Вован тоже пришел в себя, взял Маяк
подмышку и отчалил. Расстались мы по-прежнему кентами.
На другой день при встрече я спрашиваю, ну как аппарат? Да ниче, вроде
пашет, но прикинь, просыпаюсь утром и прозреваю - на магнитофоне сидит
здоровенный прусак!
Довелось мне некоторое время провести в психбольнице.
Не думайте -
ничего такого. Просто, будучи студентом, одно лето подрабатывал палатным
санитаром. ;)
Контингент конечно там был колоритный. Один товарищ пытался косить под
нормального и ежечасно просил меня подтвердить это. Другой обещал
осыпАть золотом и брильянтами, возить на лимузине и поить коньяком после
того, как выйдет на свободу (я уж было почти повелся, но потом узнал,
что это ему точно не светит). Третий предлагал радикально улучшить жизнь
нашего городка путем связывания двух удаленных районов веткой метро и
запуском по ней самолетов. Четвертый предлагал построить непотопляемый
корабль путем набивки его трюмов пенопластом. В этом случае - говорил он
- даже пули такому судну будут не страшны! (Я не расстраивал его
рассуждениями о практической пользе такого судна). Но особо отличался
один действительно буйный, назовем его Гриша.
Это только в фильмах про Шурика всех без исключения пациентов вяжут в
смирительные рубахи, ну а в наши дни лекарства прекрасно делают свое
дело и до этого доходит крайне редко. Так вот, Гришу приходилось
связывать примерно раз в неделю, даже не смотря на регулярное пичкание
лучшими таблетками. Самые яркие мои воспоминания связаны с этим
персонажем.
Любимое место пациентов был сортир: туда до поры до времени не проникает
всевидящее око санитара, там можно покурить и поговорить. Для проведения
любого мероприятия (обед, раздача лекарств и т.д.) приходилось чуть ли
не пинками, с гиканьем и улюлюканием выгонять народ оттуда. Сортир
представлял собой длинную узкую комнату с темно-коричневыми стенами,
лавками по бокам и очком, вмурованным в пол у дальней стены. Однажды,
как обычно, я проводил плановую зачистку сортира. Вроде всех выгнал,
направился к выходу, но слышу за спиной какое-то булькание и шкребушание
- оборачиваюсь - рядом с очком на корточках ко мне спиной сидит Гриша. Я
осторожно обхожу его сбоку и вижу, что он по локоть запустил руку в
унитаз и что-то увлеченно там ковыряет. Занят так, что не видит меня. Я
возмущенно вопрошаю: что за нафиг?! Почему еще не в кровати?! Он
поднимает на меня полные боли и отчаяния глаза (показывая всем своим
видом, что если я его оторву - это будет последний день его жизни) и
говорит: Я - рыбак! Мне без воды нельзя!
-- Michaelangelo
Вы согласны со мной, что друзей детства не выбирают?
Тогда вы меня
поймете. Моя соседка Алка всем была хороша, но имела маленькую слабость:
была влюбчива, как мартовская кошка. Она любила врачей, пожарных,
студентов и официантов ресторана. Все, что требовалось от объектов ее
предпочтения – это быть высокими, плечистыми, и иметь усы.
В тот период, который я вспоминаю, Алка крутила бурный роман с майором
–ракетчиком. И хотя было известно, что у славного защитника родины есть
жена, подруга уверяла меня, что их встреча была, по меньшей мере,
предначертана свыше. Я недоверчиво хмыкала, потому как трезвым этого
рокового Мишку видеть мне сроду не приходилось.
Особо же я в Алкины дела не лезла: женщина она была пылкая, амурные
крушения переживала болезненно, впадала в депрессию, рыдала, а однажды
отравилась, да так, что еле откачали в реанимации.
Потому я не очень удивилась, когда однажды вечером заплаканная подруга
появилась у меня дома. Выяснилось, что подлец Мишка не появляется уже
неделю, и теперь она была намерена порвать с ним навсегда. Пока
страдалица вытирала горькие слезы, я вышла на кухню за стаканом воды, а
заодно проверила запасы валерьянки.
В этот момент позвонил сам виновник несчастья и сообщил, что ждет
любимую внизу. И тут-то все и началось. Алка вцепилась в меня мертвой
хваткой: ты должна пойти со мной! А если не пойдешь, не поможешь мне
прогнать его, то повешусь, зарежусь, утоплюсь! Так мы и появились перед
удивленным майором – зареванная подруга и я, в шортах и шлепанцах.
Хитрый и многоопытный Мишка тут же усадил нас – меня и упиравшуюся и не
отпускавшую мою руку подругу в «газик»: ну, не устраивать же разборки у
всего дома на глазах! Выворачивая руль одной рукой, ловелас заобнимал,
зарокотал что-то Алке на ухо, а та гневно вскрикивала, заводилась еще
больше. Закончилось наше путешествие где-то за городом, возле воинской
части, Алка жалась ко мне, но послушно семенила за Мишкой, пока мы не
оказались в огромной комнате с несколькими кроватями и столом
посередине.
Тут уж наш офицер и вовсе проявил чудеса расторопности: зазвенели
бутылки, стаканы, на столе появились чистая простыня, хлеб, нарезанная
колбаса. Но это было не все. Подмигнув мне, Мишка на минуту исчез и
вскоре появился в обществе высокого, здоровенного капитана! Я
вопросительно глянула на подругу, но она, завороженная бывалым
сердцеедом, похоже, кроме него вообще никого не видела. Приходилось
полагаться только на себя. И я положилась. Тянула себе потихоньку
минералку, от водки вежливо отказывалась, кивала головой, а под столом
нещадно топтала подруге ногу: домой, мол, пора!
Было уже около 10 ночи. Капитан Саша безостановочно пил, но когда пошел
проводить меня до туалета, то по пути не сильно, но настойчиво приобнял.
С ним было все ясно. Мои вытертые домашние шорты в его глазах явно
тянули на определенного типа спецодежду. Когда же я, полная решимости
все это прекратить вернулась в комнату, там уже никого не было:
влюбленная парочка удалилась домириваться. А я осталась. Одна. Ночью. В
пустой солдатской казарме.
Ну, не то чтобы я совсем была святой невинностью, но делить постель с
совершенно незнакомым человеком, понятно, желанием не горела. Капитан же
Саша был молчалив, но деятелен. Как пушинку он поднял меня на руки и
положил на кровать, и тут из кармана его рубашки выпал листок. Я
машинально взяла его и прочла: «Home is the sailor, home from the sea,
and the hunter home from the hill”.
«Реквием» Стивенсона»- сказала я изумленно: »Откуда это у тебя? »
Капитан медленно поднял голову: »Ты что, английский знаешь?! » «Under
the wide and starry sky, dig the grave and let me lie. Glad did I live
and gladly die, and I laid me down with will…”- ответила я ему. «This be
the verse you grave for me: here he lies where he longed to be... ” –
прдолжил он, И мы в один голос прочли: «Home is the sailor, home from
the sea, and the hunter home from the hill”.
Это было как пароль. Саша даже китель надел и волосы пригладил.
О чем только мы с ним не говорила этой ночью! Читали стихи, пели песни,
просто болтали. Смотрели в окно на звезды, я ему пересказала свой диплом
по Гарсиа Лорке и он решил учить испанский.
Утром счастливая Алка виновато поглядывала на меня: бросила же ночью
одну, с незнакомым мужиком. А у меня не было сил на нее сердиться,
классный же парень оказался, родственная душа!
Мишка дисциплинированно позвонил в назначенный час и долго что-то
рассказывал. Подруга делала большие глаза, хихикала и наконец не
выдержала: «Сашка сказал, что ты в постели львица просто, вот уж не
ожидала от тебя! »
Бум! Нет, вот так БУ-УМ! Если вы читали «Алые паруса» и помните в момент
встречи Ассоль и капитана Грэя о «... счастье, сидевшем в ней пушистым
котенком... », так вот, этот пакостный мелкий хищник пинком вылетел с
насиженного было в моей душе места!
К вечернему свиданию я совершенно заледенела. Но поговорить нам в тот
день была не судьба: моего пьяного героя просто выволокли из машины, сам
идти он не мог. Не в лучшем состоянии он был и на следующий день.
Заговорщицки улыбающийся Мишка отбивался у Алки каждый день с точностью
кремлевских курантов и пару раз на заднем сиденье газика я видела
капитанову закинутую голову с закаченными глазами.
Потом их часть куда-то перевели. Так и закончился этот странный роман,
даже не начавшись.
Правда где-то через полгода бравый офицер прислал мне письмо. Что-то про
сложности выживания в мужском социуме.
С тех пор прошли годы, я уехала далеко. Алка моя соседка изредка мне
позванивает. Недавно она, смеясь, сообщила: «Помнишь Сашку майора?
Заходил на днях, спрашивал про тебя. Напились они с моим Мишкой, и он
все плакал и завещание твое какое-то вспоминал! »
«Реквием», Алла, «Реквием» Стивенсона:
Под небом просторным, в подлунном краю
Меня положите в могилу мою.
С улыбкою жил - и в последний приют
С улыбкой сойти я готов.
Камень могильный покройте строкой:
"Вот он покоен, искавший покой -
Моряк возвратился с моря домой,
И охотник вернулся с холмов".
( Пер. Д.Коваленин )
Болтался как-то корабль, месяцев так семь-восемь в море. Подходит к капитану боцман, характерный такой боцман, все время трубкой пыхтит и т.д. Ну боцман этот и говорит:
- Капитан, на судне сложилась критическая ситуация, болтаемся в море немерено, мужики по бабе соскучились - бунтуют!
- Что же делать?
- А надо жребий кинуть, кто проиграет - тот раком станет и его вся команда отматросит.
Так и сделали.
Жребий выпал боцману!!!
Ну, что делать? Снял он штаны и пошла жара...
Доходит очередь до юнги. А тот не может! Ну не встает у него на эту волосатую задницу.
Капитан:
- Боцман помогите юнге.
Боцман, баском, попыхивая трубкой:
- Я люблю тебя, юнга!!!
Смерть хомячка - всегда трагедия.
Особенно, для детей 9 и 12 лет. Но век грызуна недолог. В общем, зверек помер, и родители не успели его подменить на нового. Ну, знаете, как это бывает: один хомяк в Валгаллу, другой из зоомагазина в клетку. Дочь плачет, сын крепится, но только потому, что папа сказал: "Мужчины не плачут". Дети в таком возрасте вообще долго переживают смерть домашних любимцев, а Мася, к тому же, был в их ведении: клетку убирать, опилки менять, корм, все дела. И этот траур продолжается целый день. Наконец, папа говорит: "Хватит плакать, мы его похороним, как викинга". Это детей как-то сразу заинтересовало, потому что похороны викинга они видели в мультике:
В общем, папа, скрипя зубами, снимает с полки собранный в свое время драккар 1:72 (настоящий, деревянный!):
Наскоро промазав днище нитролаком, чтобы сохло быстро, он проверяет корпус в ванне на водонепроницаемость и остойчивость, нагружает балластом из свинцовых грузил и вытряхивает из банки собранные десятикопеечные монеты, которыми собирался обклеить по приколу шкатулку. Дочка жертвует какие-то свои цепочки с пластиковыми сердечками, сын хочет положить "Опинель", который папа подарил ему на День Рождения, но папа говорит, что под "Опинелем" корабль утонет. На следующее утро, благо, суббота, хомяк извлекается из холодильника, аккуратно заворачивается в заранее вырезанную кирасу из жести (с утяжелителями, чтобы не всплыл!), и вся компания отправляется на машине на карьер.
Мать говорит, что не хочет в этом участвовать, но ее убеждают и она делает бутерброды. Погода, слава Богу тихая, ветерок совсем слабый - как раз, чтобы потянуть тонкий парус, но не перевернуть лодку. Корабль спускают на воду, хомяка в доспехах кладут на монетки и цепочки (прихваченные заранее на суперклей). Папа аккуратно кладет всякие горючие вещества, слегка брызгает бензином, и, подпалив драккар, толкает его от берега. Подхваченное легким ветерком, судно отплывает метров на восемь-девять, потом вспыхивает парус, мачта, наконец, модель превращается в сплошной костерок. Из магнитолы доносится уместное.
Еще секунд через пять где-то, наконец, прогорело до дырок, а может волна плеснула, но драккар накренился, черпнул воды и пошел на дно. Да много ли ему там надо было - борт на сантиметр от воды.
Слегка подавленная величием момента, семья ест бутерброды, когда к ним подъезжает милицейская машина. Милиционеры, надо отдать им должное, вежливо интересуются: что тут, собственно, происходит. Они, оказывается, с дороги увидели, как что-то горит на воде, ну и поехали посмотреть. Скучно же, дорога-то не дачная, утро субботы... Услышав от детей, что они похоронили хомяка по обычаю викингов, менты молча сняли фуражки, потом старший вынул пистолет, поднял вверх стволом и сказал: "Пыщ! Пыщ! Пыщ!" Младшей понравилось, сын был немного разочарован, он, видимо, надеялся, что выстрелят по-настоящему.
Милиционеры сказали, что повидали всякое, но такого даже представить себе не могли. Папа скидывает им фотографии с телефона, и милиция уезжает.
Обратно семья едет в суровом молчании, наконец, папа говорит, что купит детям собаку, потому что ну его нафиг, на хомяков он моделей не напасется.
Оговорюсь сразу, я - мужик "под пятьдесят", всю сознательную жизнь топтал сапоги в геологоразведке, всего насмотрелся и многого натерпелся, меня трудно удивить или пронять.
У меня взрослые дети и внуки на подходе. С 18-ти лет считаю себя сибиряком, с того момента как попал сюда на срочку, хотя сам родился и вырос в пригороде Ленинграда. В общем, солидный серьёзный дядя, не привыкший к сантиментам.
А тут...
Пригласил меня с семьёй брат, на малую Родину. Он после смерти матери переехал из Питера жить в родительский дом. Поводов для встречи была уйма, предстоящее пополнение в семье, совпавшие отпуска, переезд, новая машина и самое главное, очередные звёздочки. Большая семья, большое застолье, женщины суетятся на кухне и возле стола, мужики (сыновья и зятья) заведуют шашлыками и грилем. И вот уж всё накрыто и холодненькая в запотевшей бутылочке терпеливо ждёт, все почти расселись, как меня тихонько берёт под локоть брат и молча уводит в дом.
-"Мне надо тебе кое-что показать", - с этими словами он повел меня на чердак и там присев на корточки возле старого коричневого чемодана достал какой-то сверток.
- "Разверни".
Тут стоит ещё раз оговориться, мой младший человек прямой и серьёзный и он не склонен к загадкам. И поведение его настораживало, ровно до того момента как я вынул из тряпицы красного деревянного слона.
Простая игрушка на подставке с потускневшим рисунком и сколом, старательно закрашенным карандашом. В горле вдруг запершило, защипало в носу, ноги предательски опустили меня на тот пыльный чемодан.
Когда-то давно, 40 лет тому назад в этом самом доме наш отец привез нам эту фигурку из какой-то далёкой страны, он ходил старпомом на сухогрузе. Видели мы его редко, чаще читали его письма или рассматривали присланные открытки. Зато каждый раз, возвращаясь домой, он дарил нам что-нибудь эдакое, доселе невиданное, редкое, чего ни у кого не было. И в этот раз это была фигурка деревянного слона, ярко-красная с золотым рисунком, из какой страны он его привез так и осталось тайной.
Мне было 9, младшему 7. Специально или нет, но так вышло, что отец приехал на мой день рождения и я считал слона своим подарком, прятал его под подушку на ночь, забрасывал на шкаф, когда уходил гулять, в общем, жадничал и не делился. На все увещевания со стороны родителей - просил отца привезти брату другую фигурку, и папа, кажется, согласился.
В очередной раз отец уехал в ночь (как рассказывала мама - срочно вызвали) и мы даже не смогли попрощаться, просто проснулись, а его уже нет. Привыкшие к длинным разлукам мы недолго расстраивались и жизнь текла дальше своим чередом. Месяц, два, три. Сперва мы стали замечать волнения матери, затем оно передалось и нам. Вот уже третий месяц не было писем, открыток и телеграмм, так бывало, но очень-очень редко. Через пять месяцев маму вызвали. Сказали, что связь с судном давно пропала и корабль и экипаж считаются пропавшими без вести, и отец тоже. Тогда о таком не сообщали по радио, не писали в газетах. Позже брат, уже имея служебные связи и возможности, пытался узнать подробности, но информация оказалась засекреченной и ему тонко намекнули о тщетности попыток. Могилы у отца так никогда и не было.
Сейчас я уже не помню как мама нам об этом рассказала, помню лишь, что плакал вечерами под одеялом и просил папу вернуться, что не надо везти другую игрушку, что мы будем играть вместе этим слоником... И мы играли, спали с ним под подушкой по-очереди, а потом он ещё долго стоял у нас на полке...
Посмотри на нас кто со стороны - показалось бы, что два взрослых мужика, полковник юстиции и старый сибиряк, ревут, обнявшись над потертой деревяшкой. Я не мастер слова, чтобы описать моё состояние в тот момент, но в этот вечер на пыльном чердаке плакали два мальчика девяти и семи лет. Плакали почти навзрыд, никого не стесняясь.
Смерть хомячка - всегда трагедия.
Особенно, для детей 9 и 12 лет. Но век грызуна недолог. В общем, зверек помер, и родители не успели его подменить на нового. Ну, знаете, как это бывает: один хомяк в Валгаллу, другой из зоомагазина в клетку. Дочь плачет, сын крепится, но только потому, что папа сказал: "Мужчины не плачут". Дети в таком возрасте вообще долго переживают смерть домашних любимцев, а Мася, к тому же, был в их ведении: клетку убирать, опилки менять, корм, все дела. И этот траур продолжается целый день. Наконец, папа говорит: "Хватит плакать, мы его похороним, как викинга". Это детей как-то сразу заинтересовало, потому что похороны викинга они видели в мультике:
В общем, папа, скрипя зубами, снимает с полки собранный в свое время драккар 1:72 (настоящий, деревянный!):
Наскоро промазав днище нитролаком, чтобы сохло быстро, он проверяет корпус в ванне на водонепроницаемость и остойчивость, нагружает балластом из свинцовых грузил и вытряхивает из банки собранные десятикопеечные монеты, которыми собирался обклеить по приколу шкатулку. Дочка жертвует какие-то свои цепочки с пластиковыми сердечками, сын хочет положить "Опинель", который папа подарил ему на День Рождения, но папа говорит, что под "Опинелем" корабль утонет. На следующее утро, благо, суббота, хомяк извлекается из холодильника, аккуратно заворачивается в заранее вырезанную кирасу из жести (с утяжелителями, чтобы не всплыл!), и вся компания отправляется на машине на карьер.
Мать говорит, что не хочет в этом участвовать, но ее убеждают и она делает бутерброды. Погода, слава Богу тихая, ветерок совсем слабый - как раз, чтобы потянуть тонкий парус, но не перевернуть лодку. Корабль спускают на воду, хомяка в доспехах кладут на монетки и цепочки (прихваченные заранее на суперклей). Папа аккуратно кладет всякие горючие вещества, слегка брызгает бензином, и, подпалив драккар, толкает его от берега. Подхваченное легким ветерком, судно отплывает метров на восемь-девять, потом вспыхивает парус, мачта, наконец, модель превращается в сплошной костерок. Из магнитолы доносится уместное.
Еще секунд через пять где-то, наконец, прогорело до дырок, а может волна плеснула, но драккар накренился, черпнул воды и пошел на дно. Да много ли ему там надо было - борт на сантиметр от воды.
Слегка подавленная величием момента, семья ест бутерброды, когда к ним подъезжает милицейская машина. Милиционеры, надо отдать им должное, вежливо интересуются: что тут, собственно, происходит. Они, оказывается, с дороги увидели, как что-то горит на воде, ну и поехали посмотреть. Скучно же, дорога-то не дачная, утро субботы... Услышав от детей, что они похоронили хомяка по обычаю викингов, менты молча сняли фуражки, потом старший вынул пистолет, поднял вверх стволом и сказал: "Пыщ! Пыщ! Пыщ!" Младшей понравилось, сын был немного разочарован, он, видимо, надеялся, что выстрелят по-настоящему.
Милиционеры сказали, что повидали всякое, но такого даже представить себе не могли. Папа скидывает им фотографии с телефона, и милиция уезжает.
Обратно семья едет в суровом молчании, наконец, папа говорит, что купит детям собаку, потому что ну его нафиг, на хомяков он моделей не напасется.