Наверное, самый дешёвый шопинг был у меня в начале девяностых в итальянском Римини.
Отдыхали мы там вдвоём с товарищем и денег у нас, вчерашних студентов, было немного. Хватало как-то на экскурсии и на пиво, но хотелось, честно говоря, и прибарахлиться. Наш гид Франко посоветовал не шариться по центральным магазинам, а уходить вглубь от первой линии, где, по его словам, всё было намного дешевле.
Туда мы с Лёхой и отправились, разменяв в банке наши доллары на местные тогда ещё лиры.
Улицы что вели от моря были, конечно, уже не такие парадные. Все тротуары заполнены какими-то африканскими вещевыми лавками, где по принципу - кто глубже копается, тот круче всех одевается рылись немногочисленные покупатели. Но потом нам всё же повезло и мы набрели на один вполне приличный с виду магазинчик. Зашли внутрь, где рядами была развешена одежда с пришпиленными ценами, прикинули их и обалдели. Франко не обманул, цены действительно были значительно ниже, причём в несколько раз!
Мы дружно бросились выбирать себе вещи и вскоре я уже нашёл себе подходящие джинсы, а Лёха модный замшевый пиджак.
Вдруг откуда-то сбоку, из какой-то шумной подсобки вышел толстый продавец и увидев, как Лёха примеряет пиджак, почему-то завопил и кинувшись к нему принялся грубо сдирать с него обновку. После чего, не переставая кричать, подбежал ко мне и вырвал у меня из рук джинсы.
Выслушав его столь эмоциональный монолог, подтвердивший наше с Лёхой полное незнание итальянского, мы решили, что он сомневается в нашей платёжеспособности и, достав новенькие лиры, дружно предъявили ему, знаками показывая, что всё это мы хотим купить.
Это его, впрочем, никак не охладило и он, продолжая орать как Джельсамино, довольно нагло вытолкал нас из магазина.
Решив, что нарвались на дебила, мы плюнули и отправились дальше, но уже по другой улице.
А вечером, на ужине в отеле, когда мы пожаловались на этого идиота нашему Франко, выяснилось, что "Лавандерия" это, увы, не магазин, а сеть местных прачечных-химчисток. За кого тогда нас принял её хозяин можно было только догадываться, но Франко до самого нашего отъезда при виде нас с Лёхой ржал как конь на конопляном поле.
© robertyumen
Порвана рубашка, подбит глаз, зуб шатается, ну и еще там по мелочам.
. Я считаю, что неплохо отделался, все могло быть и хуже, все же не семнадцатилетние отморозки, а в принципе не злые сорока-сорокапятилетние мужики отделали.
В воскресный полдень выяснилось, что в холодильнике нет молока и к ужину почти не осталось хлеба. Подумав, что неплохо бы прогуляться и прикинув, что если к этому купить пару пива, то вообще все будет прекрасно, вызвался сходить в ближайший магазин. Ну что сказать?Сходил, блин, за хлебушком....
Не успел я отойти от дома, как встретил невесть откуда взявшегося Сережу, старого знакомого, которого не видел вот уже более десяти лет. Не припомню, чтобы мы были друзьями, но было ощущение, что все эти годы он только и ждал эту встречу. Он так искренне радовался и так настойчиво предлагал пойти обмыть это событие, что я подумал и согласился, спешить некуда и пиво так или иначе собирался выпить, так почему бы и не выпить с ним.
Неподалеку от дома есть летнее кафе, несколько столиков на улицу вынесено под навес, вот один из этих столиков мы и заняли. Заказали по паре чешского пива, сидим общаемся. Напротив нас за таким же столиком сидела компания из четверых мужиков, они там праздновали что-то-шашлык ели, вином запивали, иногда они смеялись громко, но в целом тихо сидели, о своем разговаривали. Ну и вот... в какой-то момент, до этого спокойный Сережа, черт его дери, говорит мне, что эти четверо уродов (которых до этого он не встречал) смеются над нами, а он весь из себя такой брутальный, что спускать им насмешки не собирается. Не успеваю я опомниться, объяснить, что они даже в сторону нашу не смотрели, как этот неадекватный кретин походит к соседнему столику и без всяких переговоров нехило так бьет в голову кулаком первому попавшемуся мужику, тот ошалев от неожиданности падает вместе со стулом на спину.
Недоумок Сережа кричит мне - "беги" и с быстротой хорошего спринтера растворяется за горизонтом (счет кстати неоплачен). Собственно за ним никто и не собирался гнаться. Зачем? Я ведь весь такой красивый оставался... На мое - "Мужики, вы ведь понимаете, что я не причем!", они ответили, что все прекрасно понимают и ничего личного нет, они просто не местные и друга моего искать долго и муторно, а у меня как не крути шансов его встретить намного больше, так вот они как бы просто передадут ему сообщения через меня... Передали мать его.... даже не сообщение, а целую посылку с люлями.
Вот сижу дома, думаю, что выходной день прожит не зря - молоко купил с хлебушком, знакомого старого встретил, пивка попил, люлей отхватил. А ведь мог с друзьями накануне на рыбалку уехать и весь праздник пропустить. Повезло можно сказать.Только три вопроса тревожат - когда ребра перестанут болеть, перестанет ли зуб шататься и самый главный - где найти этого гадского Сережу, посылку передать.
Посвящается всем подвисшим в московских аэропортах в последнюю декаду
2010 года.
Зал вылета. Регистрация. Полсотни стоек. Перед ними огромная толпа, уже
даже отдалённо не напоминающая очередь. Стойки все пустые. Сотрудников
аэропорта нигде не видно. Зато есть немного омоновцев. На лентах приёма
багажа и просто на полу спят потенциальные пассажиры. Часть рейсов
отменена, часть задержана. На два-три рейса совершенно бесполезно
объявлена регистрация (см. выше: на стойках регистрации всё равно никого
нет). Терминалы автоматической регистрации цинично посылают пассажиров
одного за другим. С десятого раза получается всё-таки получить
посадочный талон. Ура!... Да, перед тем как повернуться к
человеку филейной частью, фортуне хочется его немного подразнить.
Багаж. А что делать с чемаданом? Стойки, предназначенные для приёма
багажа, также пусты. В «зелёном» коридоре нету даже таможника, впрочем в
«красном» тоже. Единственный доступный сотрудник аэропорта – тётенька,
принимающая негабаритный багаж. На контакт не идёт. Делает вид, что я,
стоящий в двух метрах от неё, нахожусь на самом деле в паралельной
вселенной. У одной мадам, также желающей сдать багаж, сдают нервы и она
закатывает истерику. Тётка-багажница продолжает смотреть взглядом
опытного буддиста куда-то в сторону и делать вид, что её тут нет.
Паспортный контроль. Тут есть живые люди, но на контакт они тоже не
идут. Просто проверяют паспорта. Ну да, у них работа такая.
Контроль перед проходом в посадочную зону.
- Так, чемодан сдавайте в багаж.
- Куда?
- На стойке регистрации.
- Там никого нет.
- Сюда с вашим чемоданом нельзя.
- Позовите вашего начальника.
Вместо ответа мужик начинает о чём-то общаться с рацией. Рация отвечает
взаимностью.
- Идите на стойку приёма багажа, сейчас она откроется, - говорит он
спустя минуту. После чего также мгновенно принимает буддизм и
незамедлительно выходит в астрал, полностью теряя со мной вербальный
контакт. До вылета рейса меньше часа. Интересно, это так меня элегантно
послали? Ладно, поверим на слово... Идём на выход. А, как покажет
будущее, это было сделано зря. Надо было капать на мозги мужику до
победного. Ну что же, в состоянии стресса люди часто делают глупости. Я
не исключение.
Снова зал регистрации. На некоторых стойках стали появляться сотрудники
аэропорта. Пытаюсь пробиться к кому-нибудь из них. Безрезультатно.
Настроение в очереди, а вернее - в толпе, как при посадке на последний
пароход в Константинополь. Пару раз чуть не получаю в морду. Пытаюсь
просто передать чемодан и посадочный талон «по верху». Через пять минут
чемодан возвращается. Ещё через пять возращается посадочный. Стойки
опять закрываются. До вылета менее получаса.
Тот же зал. Те же стойки. Долгожданное общение с сотрудницей аэропорта.
Она:
- А ваш рейс уже улетел.
- Правда? - делаю издевательски-удивлённое выражение лица, - А почему
без меня? Вот мой посадочный талон, я зарегистрировался на рейс.
- Вы сами пропустили рейс... Ничем не могу помочь.
- Девушка, меня от вас могут отлипить только омновцы, и вообще я вам
буду сниться весь наступающий год, и сны будут вовсе не эротические...
Снова паспортный контроль. В руках новый посадочный талон на следующий
рейс.
Посадочная зона. Кто-то спит на лавках. Где-то плачет ребёнок. Два
мужика в галстуках устроили пикник, сидя прямо посреди зала на
расстеленных пальто и приканчивая бутылку вискаря. Судя по всему, не
первую. Да и, судя по табло («рейс задержан»... «рейс задержан»... «рейс
задержан»...), явно не последнюю.
Там же. Мужик, сидящий рядом со мной в курилке, начинает тихо хихикать.
Встречаюсь с ним взгладом.
- Давно тут? – спрашивает он.
- С утра.
- А мы двое суток уже. Четверо детей и жена беременная...
Понимаю, что у мужика просто тихая истерика. Просто, как мужественный
человек, понимающий ответственность за семью, он ещё держится.
Сотрудников аэропорта нигде не видно. В соседнем терминале лёгкий
полумрак. И даже некий интим. На самом дальнем ряду сидений какая-то
парочка вытаскивает страну из демографической ямы. Интересно, они раньше
были знакомы? Или их свела вместе эта дурацкая ситуация? Ну, что же,
хоть кому-то здесь хорошо...
Появляются сотрудники аэропорта. Их немного и они тоже ничего не знают.
Одна тётенька с бейджиком, стыдливо спрятанным в карман, признаётся, что
сама не может связаться со своим начальством и, поэтому, вообще не в
теме. Начинают раздавать бесплатную воду. Хорошо.
Откуда-то снизу раздаются крики. Спускаюсь посмотреть. Небольшой зал,
для выхода на посадку. Около одного из выходов стоит толпа брюнетов.
Такое впечатление, что на вылетающий рейс продавали билеты только
мужчинам молодого и среднего возраста и, причём, только одной
национальности. Идёт стихиный митинг. Оратор, возвышаясь над толпой,
очень убедительно вещает на непонятном мне языке. Вспоминаются кадры
новостей из сектора Газа. За стеклянной дверью выхода на посадку стоят
сотрудники милиции и, судя по всему, не испытывают особого комфорта в
этой ситуации. В ответ на очередное изречение стихийного лидера
(сомневаюсь, что это было что-то из Омар-Хайма) в толпе раздаются
одобрительные крики. Понимаю, что мне лучше отсюда убраться и в
дальнейшем больше тут не появляться.
В барах веселятся стихийно создавшиеся, но уже сильно сплочённые
компании. Фотографируются, обмениваются телефонами. В одном из баров
висит постер с Томом Хэнксом («Терминал», если кто не понял). Стоит
очередь сфотографироваться возле него, встав в профиль и копируя позу
Хенкса на постере.
Разговарился с барменшей. Зря я это сделал. Наслушался ужасов. Пришлось
усугубить для поднятия боевого духа. Сидящая рядом семейная пара
оплакивает свой неудавшийся отпуск. Разговорились. Ещё немного
усугубили. Подружились.
Народ по очереди подходит к пустующим стойкам у выходов на посадку.
Микрофоны не выключены. Нажав на кнопку можно поделиться своим
внутренними миром с половиной терминала, чем и пользуются недовольные
пассажиры. Пальма первенства принадлежит парню, составившему своё
послание исключительно из матерных слов и слова «аэропорт». Таких оваций
не срывал даже Брежнев на съездах КПСС.
Объявляют посадку. Сначала летят «сегодняшние» рейсы, потом «вчерашние»
и «позавчерашние». Несправедливо как-то. Кто-то обречён на третью ночь в
аэропорту. Хочется верить, что это обычный бардак, а вовсе не желание
кого-то из начальства отчитаться, что «работа аэропорта восстановлена,
все пассажиры вылетают по расписанию», забыв при этом о тех, кто уже
начинает считать терминал своим домом.
Последняя картина, когда тягач уже тащит самолёт от терминала: в свете
прожекторов на фоне здания стоит одинокий человек и долбится ломом
куда-то вниз. Эпично.
Итог: почти сутки в аэропорту. Четыре пива, два бутерброда, пачка
сигарет и один коротенький рассказ.
Привет всем, кто себя узнал.
УСЫ и Х...
.-МОИ ДОКУМЕНТЫ!
Преамбула:
Военную службу заканчивал на Дальнем Востоке, в неплохой должности и по гарнизонным меркам в не хилом звании. В общем: в магазинах, ни кто вопросов не задавал и безо всяких проблем, я спокойно покупал и сигареты и (если надо было), то и спиртное.
Но как известно, всему приходит конец. Так и у меня - пришёл приказ Министра Обороны об увольнении в запас. Ну и закрутилось: увольнение, прощания, оформление пенсии, проводы, и как результат службы - контейнер и переезд.
История:
Квартиру получил в Подмосковье. Прилетел. Вселился. Ну и конечно встал вопрос о новоселье. До ближайшего магазина добрался без проблем, затарился, и ..., "завис" на кассе.
Передо мной в очереди: юная мамаша с коляской и пивом, юноша кавказской национальности с коньяком, и девушка с пачкой сигарет, презервативами и "энергетиком".
Продовец (П): "Девушка, покажите Ваш паспорт пожалуйста". Юная мамаша достаёт из кармашка коляски паспорт, предъявляет его, и оплатив покупку уходит.
П-кавказскому юноше(КЮ): "Покажите Ваш паспорт пожалуйста".
КЮ: "Дома забыл". Коньяк ему не продают...
Стоящая передо мной девушка молча достаёт из сумочки паспорт, оплачивает покупку и уходит. У меня -паника: "Только по паспортам продают что ли?"
Обращаюсь к продавщице: "Девушка! Паспорт дома оставил. Пенсионное удостоверение, подойдёт?"
Прочитал тут историю про напольный огнетушитель в машине (из прошлых) и
вспомнил как мы регистрировали машины для фирмы.
Предыстория: Закупила наша фирма 5 машин (7-ки), типа мы теперь солидные
и не гоже манагерам к заказчикам пешком добираться. Но т.к. фирма
все-таки была наша (т.е. русская), то платить деньги за оформление и
проч. прелести руководство отказалось. Выдало счастливцам генералки и
два дня отгула - летите, мол, орлы, регистрируйте машины, ведь ВАМ на
них ездить :) Знакомый подход, да? Так вот, регистрация машины помимо
нервотрепки и очередей требует наличие вполне конкретных вещей: аптечка,
огнетушитель и знак авайрийной остановки. О подобных вещах наши герои
узнали уже только на площадке ТО, простояв половину очереди. Обычно
мужики в подобной ситуации одалживают один комплект у кого-то из задних
рядов. Но они все стояли четко один за другим в трех очередях :) Логично
рассудив, что 5 одинаковых машин уже вызовут внимание сотрудников ГАИ, а
если еще у них на глазах упомянутыми девайсами обмениваться - вообще
черте что могут подумать. В связи с этим звонится мне на мобилу (как
единственному, у кого на тот момент уже была машина) и предлагается "за
пару пива быстро смотаться и купить все что надо". Учитывая ситуацию я
пытался исполнить все максимально быстро, т.е. ехал до магаза и к ТО с
превышением. За что и был остановлен уже практически на подъезде.
Собственно история: Гай, остановивший меня, начинает обычную песню, что
мол я попал на 300 рублей, т к. превысил скорость в 2 раза (вообще-то в
3, но не суть). Я отбрыкиваюсь, говорю что "ну товарищ начальник откуда
у меня столько вот вам 50". Гай не сдается, решив сделать свои заявы
более солидными, спрашивает у меня ТО (я показываю), далее просит
показать аптечку. Я, нахально ухмыляясь, открываю багажник, где можно
видеть 5 новеньких аптечек в красивой упаковке. Гай офигевает.
Спрашивает огнетушитель... Нате вам пожалуйста - 5 новеньких
автомобильных огнетушителей извлекаются из-под аптечек :) Гай офигевает
мрачно. Напряженно думает, что делать (анекдоты он, как и я, уже вспомнил
и чувствует себя дураком). Наконец его осеняет - а покажите знак аварийной
остановки! Не вопрос. Вот. 5 штук. Есть даже шестая :) Мрачный гай
произносит: "Ладно, номера двигателя даже смотреть не буду. Давай 50".
ЗЫ. А гайцы на ТО даже слегка притихли, когда увидели как из 5 одинаковых
машин одновременно выходят пять одинаково одетых людей в кожаных
плащах (из одних заграниц одеваемся все-таки), которые подходят к черной
тонированной восьмерке и что-то там из багажника получают из рук
небритого и хмурого мужика.
Эту историю рассказал мне один алкаш на автостоянке.
Назовем его
для определенности Гошей. Было это в 1987 году.
" Я, мля, жопой чуял, фуйня получится... Уж больно все гладко
начиналась. Подгреб к нам в Вальком тогда этот мореный пидop и говорит:
- Вы, мол, пацаны тертые, угоните мне тачку с тушинского рынка.
Угоните и доставите в Зеленоград к кинотеатру "Электрон" на площадь
Юности. Я вам там 600 рублей дам и тачку заберу.
Ну мы с Вальком фуле - работа не пыльная, 300 рябчиков на рыло.
Даже много будет. Решили третьего позвать. В троем вроде безопаснее,
да и по 200 на нос - самый раз. Тут-то, мля, мы и промахнулись.
Позвали жирного Витька. Он, cуka, все и прое@ал.
Короче, мля, в субботу приехали на рынок. Я с Витьком - на шухере,
а Валек линейкой машину (шоха, по-моему) открыл, завел, и мы в нее -
фуяк - и ходу. Приехали в Зелик на площадь Юности. Стали того пидора
ждать. А его, суки, все нет и нет. Это уж потом мы доперли, что он,
падло, ждал пока мы сами отвалим и он тачку уже на халяву заберет.
Но тогда мы об этом не подумали.
Короче, мля, зае@ались ждать своих бабок. Витек уже два раза гонял
за пивом. Короче, взяли мы бормоты у таксиста и нафуярились по самые
помидоры. Думали , мля, пидop нам денег даст и выпивка окупится.
Потом Валек и говорит:
- Фуле, мол, этого пидора ждать! В жопу его, поехали домой (а жили
мы все в Дегунино).
А как ехать? На автобусе - денег уж нет. Решиле на пиз@еной тачке.
Сели, едем. До кольцевой - все путем. Тут Валек стал выруливать
с Ленинградки на кольцо - фуяк, и мы в кювете. Датые ж все были.
Хорошо еще не перевернулись.
Вышли мы с Вальком, стали тачку из грязи руками выталкивать. А Витек,
сука е@аная, на заднем сидении заснул, хоть по яйцам лупи. Короче,
корячимся мы вдвоем. Вдруг - менты.
- Чего, мол, делаем, граждане?
- Да вот, - говорю - пидop один взялся нас подвезти, а сам вон чего
учудил, в кювет слетел.
-А где,- говорят - пидop-то?
- Да пошел искать буксир, - смекнул Валек. Сообразительный, мля,
Валек парень.
Ну менты туда-сюда, стали ждать водителя. Никто, ясный фуй,
не приходит. Тогда они говорят, мол, нефуя тут маячить, давайте
мы машину к посту ГАИ дотянем. Мы с Вальком говорим, мол, давайте,
фуячте, а мы уж пойдем своей дорогой. Стали Витька, борова е@аного,
из кабины тащить. Он, cуka, дрыхнет как полено, а весу в нем -
кило 150 или более. Зае@ались мы с Вальком, да и с пъяну решили,
что нефуя нам корячиться, пусть дрыхнет, раз жрал за троих. Ушли,
а менты машину вместе в Витьком к ГАИ, что рядом с Ленинградкой
на МКАДе, значит оттащили.
Ну, мля, дрыхла эта cуka до ночи. А ночью (осень была) похолодало
сильно. ГАИшники в будке испугались, что этот боров замерзнет во сне
и перетащили его к себе. Бросили в закоулке и оставили. Лучше б, мля,
он и в правду замерз.
А утром эта блядюга проснулся. Смотрит - вокруг менты, а в окно
видит - тачка пиз@еная стоит на ментовской стоянке. Он, мля, пересрал,
да как завизжит:
- Это все Гошка с Валькой придумали, я только потом узнал, что тачка
краденая!
Менты так и офуели. Вот и все. Два года условно. Попили, мля,
бормотухи. Я, мля, как жопой чуял, фуйня получится..."
О награждении непричастных и наказании невиновных.
История рассказана человеком, который в 1970-х был главным инженером стройтреста
автономной республики, а затем пошел в гору и дослужился до Зампредсовмина.
В очередной юбилей освобождения столицы республики от оккупантов высоким
начальством решено было установить в самом центре города, у вечного огня,
громадный монумент в память о погибших в войне. Ничего сверхмудрого или
а-ля Церетели, а просто огромный каменный блок, который предполагалось украсить
бронзовыми цветочками и звездочками и надписать бронзовыми же буквами. Камня
в республике завались, причем такого даже, которого нигде в мире нет, в том числе
вблизи от города. Бронзовое литье изготавливают на заводе в 300 метрах
от предполагаемого места установки монумента.
И вот задача установки памятника, которая для больших шефов выглядит проще
простого, поставлена нашему герою.
Тому, кто не в курсе отношений на государевой службе, небольшая ремарочка -
средние начальники всегда за все отвечают. Работяги и простые служаки могут
отмазаться на незнании или некомпетентости и в худшем случае лишаются премии,
большие шишки всегда находят на кого спихнуть, а средние начальники - как в бочке
затычка и за все несут ответ.
Имея инженерное образование, наш человек сразу почувствовал подвох. Подозрения
его подтвердились после осмотра места, где несшие в честь победы трудовую вахту
камнеломы отковыряли от разработок такой немаленький камушек, что поражались себе
сами и очень этим гордились. По скромным прикидкам он весил около 35 тонн.
Никакая советская техника того времени, находящаяся в распоряжении городского
начальства, не была способна не только довести его до места, но и даже погрузить
на средство доставки в условиях карьера.
Кроме того, на дворе стояла чудовищная июльская жара, эту пору почти все
сообразительные руководители проводили в отпусках, и просить дельной помощи было
почти не у кого. Немного покумекав, наш герой решает требовать у первого секретаря
помощи военных, благо те имеют непосредственное отношение к празднику.
Ему дают старшину, четверых танкистов, до kучи стройбатовцев, два танка Т-62
и карт-бланш на подключение любых городских служб и предприятий. Три дня инженер
и его помощники, пока старшина с дружками пил пиво, скрываясь в кустах от жары,
разрабатывают сложнейшую схему доставки камня.
На первом этапе, где инженерная мысль дала себе волю, было применено изящное
решение - подкопами и подвертами машину подвели под камень, два танка, обмотанные
тросами, должны были вытянуть его прямо на автомобиль, минуя стадию подъема
и спуска камня.
Далее был разработан маршрут движения автомобиля. Надо сказать, что ему в пути
следования нельзя было останавливаться - иначе уже не стронешь с места,
и поворачивать - иначе перевернется. Кроме того, впереди были четыре моста,
которые не держали такой вес. Маршрут получился Г-образного вида с единственным
поворотом у здания обкома партии.
Настал день Х.
Лучший водила республики, смотивированный скорым продвижением по квартирной
очереди, с серо-белым лицом самоубийцы подъехал под камень. Солдаты, танкисты
и работяги с помощью какой-то матери погрузили и закрепили груз.
Со скоростью 30 км в час в сопровождении гаишников машина поползла в центр
города. Удачно миновали все слабые мосты, но уже на подходе к центру начали
лопаться шины и прогибаться кузов. Имея команду не останавливаться, водила пер
камень до упора. Чудовищный скрип и визг, когда автомобиль осуществлял
единственный поворот, заставил всю республиканскую элиту, которая как раз
проводила планерку по случаю приготовлений к празднику, повскакивать с мест
и наблюдать за происходящим воочию.
Планерка была прервана и почти в полном составе помчалась к площади.
Выйдя из машины, они увидели такую сцену:
Доехав до места на дисках, шофер в холодном поту рухнул на травку у вечного огня.
У автомобиля осталось два целых колеса.
Камень медленно сполз на землю в том самом месте, где и должен был находиться.
На полусогнутых к ним бежал вмиг протрезвевший старшина, но не добежав несколько
шагов, строго по уставу, перейдя на строевой шаг, отрапортавал командирским
голосом:
- Товарищ первый секретарь обкома партии! По вашему указанию камень для монумента
доставлен к месту назначения!
Не спавший несколько ночей и почти седой инженер в это время впал в забытье
в сопровождавшей груз машине.
Наша компашка во студенчестве снимала в складчину однокомнатку в
довоенном доме.
До нас там жила очень старая бабка, а потом ее внук или
сын сдал нам ее за 50 бакелей в месяц (1991 год). Мы трое - студенты
иняза, подрабатывали переводчиками, и могли себе это позволить в
складчину с целью привода в эту квартиру по очереди подруг.
Как-то раз собрались мы после пар гулянку устроить. Договорились, что я
линяю с двух пар, покупаю канистру пива, закуску, и т.д., а остальные
приходят позже с девчонками. Тут выясняется, что ни у кого нету денег на
пиво и еду. Я говорю - ладно, что нибудь придумаем. Еду в метро - а
рядом со мною сидят двое америкосов из образованных (впоследствии
оказались журналистами). Слово за слово - разговорились (напоминаю, 1991
год - время всеобщего братания с форинами). Я им и говорю - а хотите, я
вам покажу частный музей Советского диссидентства?
Они - а как же!
Я говорю - по 10 баксов с носа. Они - без проблем.
Приезжаем на нашу квартирку - я им показываю граммофон старинный, ставлю
пластинку "Марш колхозниц" 1936 года выпуска, потом показываю кучу
старых вырезок из газет (все - бабкино барахло), заявляю что это вырезки
из запрещенных и подпольных (!) диссидентских газет, потом веду на
кухню, а там в стене старый закрашенный репродуктор в штукатурку вмазан
- я плету им что это старинное подслушивающее устройство КГБ, ну в общем
несу всякую ересь с пол-часа. Они довольны и рады, все фотографируют,
расплачиваются и отваливают. Я бегу, меняю вырученные баксы, и закупаю
такой пир, от которого пришедшие друзья опупевают.
А через пол-года примерно, приходит по почте выпуск газеты "New Haven
Inquirer", в котором они прописали статью про "Музей Советского
Диссидентства", доврав к моим трем коробам еще с полтонны. Вот такая
история.
Советская власть всегда учила нас любить угнетенные народы.
А особенно
она учила любить негров. Я и любил их всем сердцем, пока не стал
студентом первого курс филологического факультет БГУ.
Каждое утро меня будил грохот там-тамов, пение негритянского хора и
крики неизвестных мне экзотических птиц - Дэвид на всю мощность врубал
свой "Panasonic".
- Ты, что офонарел, Дэвид? Шесть часов утра!
- Мне не хватает звуков родины, Юрий.
В общежитии университета советских студентов подселяли к
студентам-иностранцам, в основном выходцам из развивающихся стран Азии и
Африки. Считалось, что общаясь в быту, мы будем ненавязчиво прививать им
наши социалистические ценности. Так я попал к Дэвиду, и знакомое,
столько раз слышанное на политинформациях иностранное слово "апартеид"
перестало быть для меня пустым звуком и приобрело черты пугающей
реальности.
Центральную и большую часть нашей комнаты занимала роскошная тахта
Дэвида, с трех сторон ее окружали массивные шкафы, образующие
своеобразные отдельные апартаменты. В этих апартаментах и обретался,
царил черный человек Дэвид О Хара из Урганды. Я же ютился у самых дверей
на оставшемся свободным крохотном пяточке, где с трудом умещалась моя
сиротская железная кровать с панцирной сеткой и тумбочка с вещами. Стены
украшали портреты многочисленной дэвидовской родни: бабушек и дедушек,
дядюшек и тетушек, племянниц и племянников - бывших для меня, впрочем,
на одно лицо.
Дэвид не был лучшим представителем своей расы - здоровенным атлетом с
перекатывающимися под черной лоснящейся кожей буграми мышц. Это было
чахлое существо с короткими, рахитичными кривыми ногами, сильно
выпирающими ягодицами, впалой грудью и толстенными губами-грибами.
Такими, с кольцом в носу, любят изображать дикарей-людоедов наши
художники-карикатуристы.
Себя Дэвид считал аристократом (он принадлежал к правящей в их стране
народности), меня же относил к плебеям. Он принимал горделивую позу:
- Мой папа - личный повар Его Превосходительства. Ты будешь сельским
учителем, Юрий, а я буду министром культуры и экономики...
И зимой и летом в комнате непрерывно работали два калорифера, нагревая
воздух до состояния тропического пекла.
- Не смей открывать окно, Юрий - у меня насморк.
Я только разводил руками.
Раз или два в неделю Дэвид приводил проституток. Обычно двух. Одной ему
по какой-то причине было мало. Одна из проституток обязательно
напивалась и среди ночи начинала лезть ко мне. Я пытался уснуть под
буханье барабанов и бессмысленный женский смех. "А эти ребят из
ку-клукс-клана не так уж и плохи," - думал я.
Естественно, после таких ночей я сидел на занятиях с красными от
недосыпания глазами, слабо что соображая. Латинские окончания на доске
плавали и пускались в хоровод. Мне хотелось одного - спать.
Однажды Дэвид притащил из комиссионки чугунный бюст Ильич весом
килограммов эдак на семь. И обойдя в задумчивости комнату, приладил его
на хлипкую полочку у изголовья моей кровати. "Он так похож на нашего
главного бога," - пояснил он.
Мало того, что зловещая тень доброго дедушки по жизни не давала мне
дышать свободно, теперь материализовавшись в виде чугунного болванчика,
он угрожал самому моему физическому существованию. Каждый вечер, спасая
свою голову, я низвергал Ильича на пол, и каждое утро Дэвид воздвигал
его обратно на импровизированный постамент.
Существование в стране победившего социализм не было для Дэвида сахаром,
и все обиды внешнего мир он вымещал на мне:
- Я сделал открытие, Юрий.
- Какое, Дэвид?
- В Союзе существует расизм. Я был в странах капитала, нигде, нигде на
меня не показывали пальцем, не называли черномазым, обезьяной,
головешкой, нигде не толкали и не щипали в транспорте, не натравливали
детей, - говорил Дэвид, гневно раздувая широкие ноздри. - Вы все
расисты. Ты, Юрий, расист.
Вскоре я обнаружил свою тумбочку выставленной в "блок", на ее месте в
комнате красовался новенький холодильник минского завода.
- Место только для белого, - сказал Дэвид и, довольный собственной
шуткой, похлопал ладонью холодильник по боку.
Я помнил о своих бедных родителях (да и на завод, честно говоря,
возвращаться не хотелось) и долго терпел столь вопиющее ущемление моих
человеческих прав, прав белого человека. Но, в конце концов, мое
терпение лопнуло и я восстал.
Как-то раз я вернулся из библиотеки совершенно очумелый, с единственным
желанием - прилечь. Меня ожидал сюрприз: на моей кровати сидела ряжая
голая девка. Чудовищно чмокая и чавкая, она жрала макароны и запивала
пивом из импортной жестяной банки. Ее бесстыжие глаза смотрели на меня
совершенно равнодушно.
- Ты, вообще, кто?
- Я Галя.
- Ты, Галя, откуда выпала?
- Из "Свислочи".
"Свислочь" - бар, построенный финнами на берегу одноименной речки и
служивший местом интернациональной студенческой тусовки, притягивал
самых прожженных дам.
- Я ушла от мужа, парень... Дэвид сказал, что я могу пожить у него.
- Ты могла бы одеться, Галя?
- Я не нашла свою одежду.
- Ты, что пришла так?
- А то я помню.
Это была последняя капля. Я кликнул на помощь из соседней комнаты
бывшего сокурсника Иванова, уже полгода как отчисленного за "хвосты" и
тихо пропивавшего остатки своего имущества, и мы стали вытаскивать шкафы
Дэвида на балкон и швырять их прямо вниз с шестого этажа вместе с его
барахлом, его книгами и его клопами. Шкафы падали и раскалывались с
жутким грохотом под одобрительные возгласы и крики многочисленных
наблюдателей, облепивших окна соседних общежитий. Один. Два. Три... Я
хотел было отправить следом и портреты черномазой дэвидовской родни. Но
племя смотрело на меня со стен строго и внушительно, и я передумал.
В деканате я обрисовал всю серьезность сложившейся ситуации замдекана.
Он выслушал меня, внимательно глядя поверх очков, потом неожиданно ловко
для своей хромоты выскочил из-за стола и принялся двумя руками трясти
мою ладонь:
- Ну ты молодец! Молодец! Эти иностранные студенты совсем распоясались.
Управы на них нет. Давно бы их надо поставить на место. Они думают, если
они платят деньги, то могут творить, что угодно.
Замдекана отпустил мою руку и заковылял назад к столу.
- Знаешь, в прошлом году мы подселяли к этому Дэвиду пятерых
первокурсников - троих пришлось отчислить, одного забрали родители, один
сейчас лечит психику... Что делать с тобой, я пока не решил... - тут он
на мгновение задумался и добавил с сожалением: - На нашем факультете так
мало парней... - Попробуй продержаться еще месяц.
Вечером того же дня меня предупредили: вся ургандийская община собралась
в нашем общежитии. От них можно было ожидать чего угодно...
В холле на нашем этаже было просто черно - человек тридцать, не меньше,
все племя. Они громко, возбужденно кричали между собой и размахивали
руками. Они пришли мстить белому человеку.
Я обречено шел по коридору, провожаемый испуганными взглядами сокурсниц.
Я поравнялся с черной, орущей массой и - не замеченный ни кем - прошел
мимо. Я зашел в комнату: Дэвид не обратил на меня никакого внимания. Не
отрываясь, он смотрел в телевизор. Показывали выпуск последних новостей:
в Урганде произошел государственный переворот, Его Превосходительство
свергнут и казнен, против его сторонников развернуты массовые репрессии,
в столице идет бой. Камера дергалась - любительская съемка - и отрывчато
фиксировала внимание: волнами бегущие куда-то толпы темнокожих людей,
пожары, трупы на улицах города, боец в камуфляже, яростно строчивший из
калашникова через пролом в стене, - кадры из различных горячих точек
планеты так удручающе похожи.
После всего произошедшего Дэвид сильно сдал, осунулся. Он даже,
казалось, потерял цвет: его кожа из иссиня-черной превратилась в
пепельно-серую. Он не слушал музыку, не разговаривал. Часами он молча
просиживал на своей тахте, глядя в одну точку, или внимательно слушал по
приемнику передачи французского радио, детально освещавшего события в
бывшей колонии. От былой гордыни не осталось и следа, это был
потерянный, испуганный человек в чужой, враждебной ему стране, которому
нужно было возвращаться в свою - еще более враждебную и опасную.
Моя злость на Дэвида бесследно исчезла, по-человечески мне стало жаль его.
Однажды вечером я взял бутылку водки и подсел к соседу:
- Давай выпьем.
Дэвид не шелохнулся.
Я открыл бутылку, разлил по стаканам, нарезал хлеб.
Черная, со светлой ладошкой, рука потянулась к стакану.
Мы чокнулись и выпили молча. Да и о чем было говорить?
Так же молча мы повторили эту процедуру еще несколько раз и прикончили
весь "пузырь".
Наутро я уехал домой на каникулы, а когда через неделю вернулся, то
Дэвида уже не застал.
На следующий учебный год меня поселили с арабом из Ливии. Но это уже
совершенно другая история…
юрковец
yurkovets@тuт.by
Когда я узнаю из новостей об очередном перевороте в Урганде, то думаю
с тревогой: как там мой Дэвид? Поднялся ли он к вершинам власти в
результате политических катаклизмов и получил искомый портфель министра
культуры и экономики или, оказавшись в глубокой оппозиции, партизанит
где-нибудь в раскинутых джунглях экваториальной Африки.
Ау, Дэвид! Если случайно прочтешь эти строки, черкни пару слов. Ладно?
юрковец
yurkovets@тuт.by
Есть такой у меня знакомый - Вова.
Молодой человек с затуманенным взором
и лысиной, лихо скрываемой прической а-ля Ульянов в молодые годы =).
Как-то Вовик, учась в институте, со своими однокашниками перед защитой
курсовой по "Машиностроению" решили (а время было летнее) сходить в
Зоопарк.... пивка попить.. зверюшек пьяным оком поглядеть. С пивом было
все оке! Веселенькие студенты ходили меж клеток, важно помахивая
тубусами (причем в которых был у каждого результат бессонных ночей...
чертежи палок-черпалок в разрезе, схемы подачи и уборки... расстановки
оборудования... =) И тут..... в клетке.. медведь белый!! Этож надо!!!
радости молодежи не было предела!! Он ходил на задних лапах и с
готовностью принимал подношения посетителей. Кинул Вовик медведю остатки
пивной трапезы, но как назло кусок колбасы так неудачно упал в клетку,
что мишка северный не мог до нее дотянуться. Ну Вовик, спаситель
медведей белых, и давай тубусом колбаску двигать... А у медведя то ли
чувство юмора развито было, то ли тубус ему показался более съедобным..
Ну и хвать тубус своей маленькой когтистой лапкой!! И принялся мишка с
аппетитом жевать плод Вовкиного труда.... 5 листов формата А-0, пока не
прибежал сотрудник зоопарка, который вызволил остатки Вовкиной курсовой.
Ну что делать? Пошел Вовик к преподу с ворохом клочков чертежного
ватмана, заботливо затолканых в пожеванный тубус, и свежим пивным
дыханием.
Преподаватель ржал с полчаса, слушая правдивую Вовкину историю, которая
обильно сопровождалась визуальными показами изжеванного тубуса и
медведя, его жующего.
В общем, курсовую препод ему засчитал как сданную, правда Вовке все-таки
пришлось потом отстеклить пару-тройку эскизов, дабы препод хоть что-то
подшил к пояснительной записке, почему-то пахнущей рыбно-пивным духом...
=)))
Рассказано Гарри за пинтой пива.
Англия. Лидс. Общежитие колледжа. Группа студентов отмечает Рождество.
Отмечается пивом, но отмечается долго и упорно. Если конкретнее, то
пьянка длится третий день, и все ее участники уже давно находятся в
состоянии, когда Ла-Манш по колено. Наконец, кто-то предложил гениальное
развлечение. Чемпионат по грабежу, на деньги. Я до сих пор не могу
понять, это у них традиция такая в Северной Англии или просто хмель
стукнул. В любом случае все скинулись в банк по 5 фунтов, разбились на
банды, и ушли в ночь на дело. Банда номер один, во главе с Гарри, хотела
украсть овцу, но они были настолько бухими, что не смогли ее поймать.
Овца флегматично блеяла, и шустро уворачивалась от невнятных попыток ее
обнять. Вскоре студенты выдохлись и несолоно хлебавшись вернулись в
общагу. В это время банда номер два сообразила небольшой шедевр, стырив
двери полицейского участка (!). Их гордости не было предела, но первое
место взяла банда номер три. Их блистательная комбинация была по
достоинству оценена товарищами по ремеслу. Во-первых, они украли со
стройки лестницу, с помощью которой перелезли через ограждение аэродрома
и сняли показывающий направление ветра носок. Затем, на обратном пути,
они скрутили с бензоколонки неоновый знак Shell. Они-то и сорвали банк.
В качестве закуски, еще одна команда, состоявшая исключительно из
девушек, выкрала из постели комендата общежития. Они коварно напали на
него, связали его и перенесли в «сокровищницу». По дороге полусонный
комендант бубнил, что все зашло слишком далеко, что он должен быть
немедленно развязан, что так нельзя, и что нехорошо воровать родных
комендатов.
Апофеозом конкурса был приход полиции, которая забрала свои двери и дала
студентам 25 часов на возврат всех вещей.
Зарисовка из серии "Криминальное чтиво" .
Студент, доживший до последнего курса, наконец-таки задумывается над тем, что хватит валять дурака - пора, наконец, начинать зарабатывать деньги на пиво самому…
Имея за плечами некоторый опыт растопырки пальцев на ширину плеч,
я устроился менеджером в одну очень солидную фирму. Организация,
надо сказать, очень серьезная - устроенная по западному образцу.
С одной стороны, все для сотрудников - чистенький офис, горячие
обеды, немалая зарплата, активный отдых за счет фирмы и т.д.
С другой стороны - четкая субординация, тотальный контроль качества
работы сотрудников и кредитоспособности фирм-партнеров. Одним
словом - фирма "..." (здесь могла быть ваша реклама :).
Так вот, после пары недель работы в этой команде, меня вызывают
"на ковер" к офис-менеджеру и делают странное предложение:
"Все сотрудники нашей фирмы проходят тест на детекторе лжи…
Это, в принципе, незаконно - ты можешь отказаться, но в этом случае
ты, естественно, прекращаешь работу в нашей организации". Я охренел,
но от радости - все детство, читая шпионские книжки, я мечтал, как
выполняя особо важное задание, мне удается обмануть эту адскую
машину… Поэтому я с радостью согласился - мне же нечего скрывать!
Настал день "Х". Как всегда, опаздывая с зачета на работу,
я прибежал в мыле в офис, где меня уже ждали… Ждали профессионалы
своего дела - у нашей конторы были серьезные завязки с "органами".
Женщина из ФСБ была мною недовольна - я прибежал запыхавшийся
(дыхание будет неровным) и, кроме того, ей пришлось ждать меня
целых две минуты!
Мне дали немного отдышаться и стали надевать различные ремни
с датчиками - вокруг груди, для контроля дыхания; на руки, для
фиксирования пульса и давления; и самые маленькие на пальцы - для
анализа потоотделения… Все это подсоединено к допотопной машине с
самописцами, которые на движущейся бумаге рисуют графики сигналов,
приходящих с датчиков.
В комнате находимся мы втроем - я, офис-менеджер и сотрудница ФСБ.
(ФСБ) - Для начала мы проверим как твой организм реагирует на ложь.
Как тебя зовут?
(Я) - Герман.
(ФСБ) - Так вот, я буду спрашивать тебя сейчас по порядку:
"Тебя зовут Вася?", "Тебя зовут Петя?", ..., "Тебя зовут
Герман?", и на все вопросы ты должен отвечать НЕТ! Ok?
(Я) - Хорошо.
В этот момент я понял, что это единственный случай, когда я могу
попытаться обмануть детектор лжи, поскольку далее я собирался на
все "серьезные" вопросы отвечать честно. До этого, я много раз
представлял себе, как это можно сделать, и остановился на следующем
предположении - надо совершенно отвлечься от вопросов, не слышать
их, и только судя по интонации, когда вопрос заканчивается, тихо
и спокойно говорить в пустоту "нет"… Я уселся поудобнее, уставился
в серую стену и стал изучать причудливые узоры трещинок.
(ФСБ) - Тебя зовут Петя?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - Тебя зо...?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - .......?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - Тебя зовут Герман?
(Я) - …нет…
Неожиданно высокий голос вывел меня из состояния прострации:
(ФСБ) - КАК ЕГО ЗОВУТ???
(ОМ) - Герман…, мы документы проверяли…
(ФСБ) - Что-то эта штука не работает - надо попробовать еще раз…
А ты, иди помой руки с мылом, а то прибежал весь потный -
контакты, наверное, не реагируют…:(
Я, удовлетворенный выполненной миссией, тщательно умылся и решил
больше не испытывать терпения органов при исполнении…
На второй раз все шло как по маслу - при отречении от своего имени,
самописцы задергались в совместном резонансе и зашкалили так, что
пришлось поправлять бумагу. Удовлетворенная моей реакцией ФСБ-шница,
приступила к основной проверке на мою благонадежность.
(ФСБ) - Сейчас я буду задавать тебе следующий ряд вопросов в
произвольном порядке, но сперва ты их должен услышать
и понять формулировку: "Злоупотребляешь ли ты спиртным",
"Употребляешь ли ты наркотики", "Есть ли на тебе
какое-нибудь нераскрытое преступление", "Есть ли у тебя
знакомые бандиты", "Не ведешь ли ты дела в фирме
с побочной прибылью себе в карман" и т.д. и т.п.
Я немного занервничал - понятно, что при положительном ответе на
любой вопрос, работе в процветающей фирме можно помахать рукой.
С другой стороны, я сам не знаю, как буду реагировать на эти вопросы:
ну, пиво после лекций - это традиция; ну, пару раз курил травку - так
это для расширения кругозора; в детстве спалил вагон селитры - так
ведь, не соображал же ничего еще; знакомые байкеры - хpeн их знает,
может и бандиты; и так далее по всем пунктам. Посему, чтобы, не дай
Бог, не облажаться, я принимаю уже известную позу напротив стены,
и начинается все та же история:
(ФСБ) - Злоупотребляешь ли ты ...?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - .....?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - .....?
(Я) - …нет…
........
(ФСБ) - Пил ли ты когда-нибудь чай?
(Я) - …нет…
(ФСБ) - Cboлoчь!? О чем ты думаешь? Ты что, никогда не пил чай?
(Я) - пил… я… эта… я думал, сегодня…
(ФСБ) - Ладно, поехали дальше.
Короче, с горем пополам, добрались мы до конца теста, вроде бы все
нормально, меня признали ангелом вообще без пороков, и пророчили
длительное и взаимовыгодное сотрудничество. А еще через пару недель я
уволился из фирмы - пора было начинать думать о дипломе и ехать на
сборы … (см. 14.07.99 "Маразм крепчал")
german_v@services.ru
Международный съезд пивоваров.
После напряженного рабочего дня директора крупнейших пивоварен мира тусуются в баре. Директор Бадвайзера громко, чтобы все слышали, заказывает:
— Дайте мне любимый напиток каждого американца, жажду утоляющий, легко пьющийся в любое время дня, прозрачный как слеза ребенка — БАД ЛАЙТ!
Ему наливают, он сидит и потягивает Бад с блаженным видом. Директор Короны прочищает горло, и тоже:
— Дайте мне гордость всей Мексики, древнейший напиток цивилизованного человека, ароматную, янтарную, восхитительную КОРОНУ!!!
Получает, начинает смаковать, а сам давит косяка на директора Гиннеса — как, мол, тот выпендрится.
— А мне, любезнейший, стакан Кока Колы, — говорит директор Гиннеса. Ему наливают, и он с наслаждением высасывает охлажденную шипучку. Все в шоке. Директор Короны спрашивает, почему он не заказал Гиннес.
— Дык, из солидарности, — отвечает директор Гиннеса. — Вы пиво не пьете, так что же я буду?
Навеяно бывшей работой в СМИ))) Сразу:
образы собирательные, и Василич из моего повествования - не совсем Василич диджей давний мой друг. А так - читайте и любуйтесь))) Так оно всё и бывает. Когда мы втроём – я, Василич и Крюков – работали вместе, с нами постоянно что-то случалось. Понятно, что со всеми людьми что-то случается, кто-то ключи от дома теряет, кто-то суп пересолит, кто-то под машину на пешеходном переходе попадёт. Но с нами всегда случалось нечто такое, о чём потом все долго вспоминали.
Поскольку мы представляли собой сплочённый самодостаточный коллектив – сценарист, оператор и монтажёр – и технические возможности нашей новостной редакции были вполне удовлетворительными, не удивительно, что мы периодически занимались левыми работами, используя для собственного обогащения свои природные таланты и казённую аппаратуру. Мало того, что мы и порознь левачили, как кто умел – Крюков снимал всякие свадьбы и детские утренники, Василич тоже херню всякую монтировал под заказ, я копирайтила везде, где только можно – так мы ещё хором исполняли некоторые особо значимые заказы.
Естественно, что работать в монтажке можно было только после отбоя – это стоило бутылку для вахтёра и в качестве закуски, как сейчас помню, банку кабачковой икры, белый батон и штук шесть охотничьих колбасок. Себе мы набирали зимой сосисок, которые жарили над открытой спиралью древнего обогревателя типа камина (духан стоял пиздeц какой), а когда было тёплое время года – просто ходили в ночной ларёк через дорогу, где похотливому Крюкову знакомая продавщица продавала хот-доги мало того, что увеличенного размера, так ещё и по заниженной цене. Сдаётся мне, что он её потрахивал – впрочем, к данному повествованию это не относится.
Да, так вот. Иногда мы работали как коллектив. И как раз в этих случаях чаще всего что-то и случалось.
В одно понедельничное утро после планёрки Крюков выволок меня и Василича покурить на чёрную лестницу и сообщил, что у него ну очень хорошая халтура, причём для всех нас троих. Сказал, что денег получим немеренно.
Вкратце суть такова: некий солидный мужчина создал фирму такси. И ему позарез нужно изготовить ролик для радио – но! Такой, чтоб короткий (чтоб меньше платить за рекламное время), чтоб запоминающийся – и чтоб песней.
- Песней – это как? – поинтересовалась я.
- Ну, чтоб как частушка, - объяснил Крюков. – Чтоб человек услышал – и запомнил.
- А что по тексту? – спросила я (потому что тексты, вообще-то, всегда я писала).
- Надо спеть номер телефона, название такси и сказать, что услуги по доступной цене.
Я почесалась.
- А как называется фирма?
- Не поверишь.
- Давай, колись.
- «Гоп-такси»!
Мы с Василичем охуели – хотя заказы всякие бывали, один раз даже похороны Крюков снимал, а потом монтировали ролик, и в качестве музыкальной подложки заказчик потребовал «На поле танки грохотали» в исполнении Чижа. По мнению ебанутого заказчика, именно эта песня должна была донести до всех, каким охуительным при жизни был усопший. Это был пиздeц полный, работа длилась почти всю ночь, потому что мы пытались найти хоть какую-то нейтральную картинку с этого мероприятия, ложащуюся на строки «И молодая не узнает, какой у парня был конец». О том, как мы проржались, и говорить нечего. А утром посмотрели на смонтированное и увидели, что видеоряд по поводу непознанного молодой конца представлял собой какой-то совершенно левый хуеобразный надгробный памятник на соседней могилке.
Нас порвало.
- Крюков, а зачем ты его отснял?
- Так этот хер попросил снять, говорит, красивая вазочка, я папе такую поставлю на могилку, сними для образца.
Но «Гоп-такси», ещё и вкупе с вышеперечисленными требованиями заказчика – это было внове.
- Думай, - сказали мне соратники, оставили мне номер телефона этого такси для составления текста и упиздили за пивом и сигаретами.
Я этот номер до сих пор помню. 758-3-758.
Вот честно, не знаю, как это вышло. Я эту песню сто лет не вспоминала – а тут вспомнила.
Короче… «Гоп-стоп Зоя, кому давала стоя? - Начальнику конвоя, не выходя из строя!»
Немножко подломав ритм, я сразу сочинила ролик под эту нетленку: «Семь пять восемь, три семь пять восемь! Прокатись на «Гоп-такси», дорого не спросим!»
Мои подельники остались в восторге, мы радостно испили пива (тогда ещё «монастырик» тёмный роганский в бутылках с витым горлом отличный был, это сейчас говно) и разбежались по домам, чтоб к десяти вечера сойтись в монтажке.
Вахтёр ушёл к себе пить водку и есть кабачковую икру, Василич из кладовки вытащил свою личную старую поёбаную ионику и электронную ритм-машинку, мы сначала пошли в звукоцех, где Василич на всём этом изобразил мотив той самой неприличной песни, а Крюков напел слова, стараясь с хрипотцой.
Получилось так мерзко, что хоть сейчас на радио «Шансон».
Утром Крюков повёз записанный на кассету (не забывайте, в то время, когда «монастырик» продавался в бутылке с витым горлышком, ещё не было дисков и флешек – да и совать их тоже было некуда) ролик заказчику на послушать.
Вернулся нескоро. Весь понурый. Попросил сходить и купить водки, потому что денег ему не дали, а выпить хочется.
Мы с Василичем переглянулись и пошли.
- Как ты думаешь, что там могло случиться? – спросила я, семеня за ним.
- Что угодно, - философски ответил он. – С нами всегда что-то случается.
И добавил:
- Если что – перепишем, басов добавлю.
Когда мы сели, нарезали, разложили, налили и наконец выпили, Крюков заговорил.
Лучше бы он молчал…
Заказчик – и он же основатель фирмы по таксоуслугам – оказался не кем-то там, а бывшим начальником СИЗО. Как сказал Крюков, песню он выкупил с первого такта. В довершение всего паскудства, жену его звали…
Правильно. Зоя.
Этот гад мало того, что не заплатил нам за работу – так ещё и настучал нашему начальству, что мы в целях личного обогащения используем чужую собственность и обогащаемся в помещении, за которое не платим арендную плату.
В общем, Крюкова как единственного, кого заказчик знал в лицо, вызвали к директору канала на ковёр и доверительно беседовали с ним около сорока минут. Выйдя к нам, Крюков сказал только одну фразу:
- По ногам текло, в рот не попало.
Мы переглянулись, вздохнули и пошли снова пить водку. Или уже коньяк – не помню, мы были сильно расстроены.
А через две недели мы по радио услышали наш ролик.
- Какой невиданный цинизм, - сказал Василич.
И с ним нельзя не согласиться.
Любовь Василина