Есть у меня один друг, Димой зовут.
Дима - военнослужащий, но работает в
совместном предприятии, так уж получилось. И поэтому ездит на
"Вольво-740" с желтыми номерами. А по работе ему часто приходится
мотаться в аэропорт "Шереметьево-2". Так вот, выезжает он как-то из
аэропорта, опаздывает страшно, ну и притопил изрядно. На самом выезде на
Ленинградское шоссе напарывается он на доблестных служителей свистка
и радара. Далее происходит стандартная процедура: подошедший сотрудник
ГИБДД представляется: "Инспектор 8-го отделения сержант Иванов. Ваши
документы!"
Дима подает права, изучает бляху сержанта, действительно, 8-е отделение.
А поскольку он москвич, то тут же вспоминает, что 8-е отделение никак не
может "пастись" в Химках, так как находится в Москве, весьма далеко от
точки их встречи.
Сержант между тем, разглядев фотографию Димы в форме, со вздохом
изрекает: "Ну что ж, Дмитрий Юрьевич, штрафовать мы вас не будем, а
сообщим-ка мы о вашем нарушении по месту службы. И вообще, странно это,
вы - военный, а номера у вас желтые..." И смотрит на Диму с прищуром,
мол, сам догадаешься, что пора откупаться, или еще намекнуть.
"Да так уж получилось, - улыбается Дима, - вы ведь тоже, я смотрю, вроде
из 8-го отделения, а на Ленинградке стоите, начальство, небось, послало.
Чего только начальникам в голову не придет!"
Далее следует пауза, обмен долгими взглядами и новый вопрос: "Дмитрий
Юрьевич, но ведь вы же нарушили? Превысили скорость, и значительно?"
"Нарушил, - соглашается Дима, - нарушил, потому что опаздываю. Но больше
не буду!".
"Точно не будете, - интересуется сержант, - никогда?"
"Никогда!" - искренне отвечает мой друг.
"Тогда счастливого пути!" - прощается сержант и отдает права.
Но на этом история не заканчивается.
Опаздывающий Дима, понимая, что он уже опаздывает окончательно,
вливается в забитое Ленинградское шоссе, постепенно успокаивается и
через некоторое время переходит в режим "активной" езды, т.е.
перестраивается из ряда в ряд, ныряет во все щели, вовсю используя
мощный движок "Вольво", радуясь, что с каждым километром его опоздание
сокращается. Но чем ближе к Центру, тем больше забита дорога, и вот,
перед въездом под очередной мост Дима решается на отчаянный маневр:
выскочив на свободную встречную через двойную сплошную осевую, он
вознамерился влиться в свой поток перед самым мостом, где образовался
небольшой разрыв. И перед самым завершением "удачного" маневра он слышит
сзади из динамика мощный, перекрывающий шум улицы, укоризненный голос:
"Дмитрий Юрьевич!!! Ведь вы же обещали!!!"
Занавес!
История произошла со мной (Паша).
Этой осенью 16 октября повезли нас на военно-учебные сборы в славную деревню
Орево, что под Москвой. Привезли, значит, построили. Оказалось, что всю неделю
мы должны будем изучать какие-то распределительные устройства, трансформаторные
подстанции и т.п. В общем, тухло и неинтересно. В конце построения подпол говорит:
"Нужно два добровольца". Выходят Сошников и Михлин. Оказалось, что они нужны
для того, чтобы ставить движок от УАЗика на Волгу господина подполковника. Затем
выяснилось, что нужно еще два добровольца. Я, естественно, вызвался - ведь
гораздо лучше заниматься х..ей, чем какую-то х..ню учить. Со мной вызвался
студент Гурин. Далее требуется небольшое пояснение - Орево это учебная база
при МГТУ им. Баумана и тесно связана с РВСН и ПВО.
Короче, берет подпол меня и Гурика и ведет в некий секретный ангар. Заводит
и... батюшки святы! А там!... Во-первых, огромная космическая ракета типа Восток
(настоящая), несколько спускаемых аппаратов (среди которых есть обгоревшие,
т.е. в космос они летали), различные спутники и (!) куча ДЕМОНТИРОВАННЫХ
(т.е. без боеголовок, но это ПЛОХО заметно) советских ядерных и просто боевых
ракет, начиная с ПР-90 (естественно, всех по одной). Подводит нас подпол
к ракете 8К84 (ядерная стратегическая, с вооружения совсем недавно снята)
и объясняет, что мы за неделю должны содрать часть ее обшивки, чтобы было видно,
что там внутри. И уходит. Мы с Гуриком, конечно, все облазили, было жутко интересно.
И вот идет уже третий день как мы отдираем обшивку с этой ракеты. Инструмента нам
нормального не дали, пришлось чем попало. Обшивка отдиралась тяжело, поэтому Гурик
вбивал лом и отдирал ее, а я отпиливал куски гигантским лобзиком. Работаем. Вдруг
дверь в ангар отпирается и входит некая делегация. Причем дверь от нас находится
очень далеко, в другом конце ангара, но слышно все прекрасно. Я начинаю медленно
офигевать (по-английски-то я понимаю). Из другого конца зала разносится речь
какого-то чувака, который по-английски объясняет кучке чуваков про советские
ракеты, их характеристики и все такое. Причем подробно и тыкая указкой
в соответствующие места. (Как потом оказалось, это была платная экскурсия для
американцев, но я-то об этом не знал. А переводчик был наш). Нас эти чуваки пока
не видят, зато наверняка слышат как мы работаем. В общем, процессия медленно
приближается к нам. Ну а мы с Гуриком просто работаем, в конце концов не наше
собачье дело, кто там ходит, тем более они знают код от ангара, да и догадываться
мы немножко стали. Тут один америкос спрашивает: "А кто это там стучит?" Гид
говорит, пойдем посмотрим. А дальше картина Репина маслом:
Стоят офигевшие америкосы с отвисшими пачками и наблюдают, как два молодых
человека в телогрейках: один вбивает лом в ракету, а второй (я) с огромным
гаечным ключом и лобзиком подлез под ракету и с умным видом что-то там делает.
Причем рядом стоит стол, а на столе стоит бутылка водки (водки-то там не было,
была просто вода, просто мы другой бутылки воды набрать не нашли) и два граненых
стакана. Рядом стоит пепельница и в ней дымятся бычки. В общем, глаза у америкосов
вылазят из орбит. Один тихо спрашивает: "А что они делают?". Наш переводчик
оказался парень с юмором и на полном серьезе отвечает им: "Это наши молодые
специалисты РЕМОНТИРУЮТ ядерную ракету." После этого американцы просто осели,
одному из них явно поплохело, а один тихо сказал:" Понимаю, если им ТАК насрать
на дорогостоющую ракету, то КАК им насрать на весь мир..". Наверно, ему стало
страшно. Удалялись они в глубоком молчании...
После учебки приезжают в военную часть три лейтенанта, заходят к командиру части и каждый докладывает:
- Товарищ полковник, лейтенант "такой-то" для прохождения воинской службы прибыл.
Полковник говорит:
- Так, ну с этим все понятно, но вы мне лучше ответе на три проостых вопроса. Как вы относитесь к выпивке? Как вы относитесь к женщинам?
И как вы относитесь к службе в армии? Даю вам 2 часа на раздумья.
Через два часа заходит первый и говорит:
- Не пью, жене не изменяю, служить в армии хочу.
Полковник говорит:
- Молодец, будешь командиром 3й роты.
Заходит второй лейтенант и докладывает:
- Водку пью каждый день, жене изменяю постоянно, служить не хочу.
Полковник отвечает:
- Ну, тоже неплохо, будешь зав.складом.
Заходит третий лейтенант и докладывает:
- Товарищ полковник, водка в багажнике, девки в машине, какие будут дальнейшие указания?
Полковник подходит к столу, берет трубку телефона, набирает номер и говорит:
- Алло, дорогая,я сегодня немного задержусь, поеду показывать часть своему заместителю.
За свою долгую жизнь я встречал не так уж и много настоящих офицеров, не по званию, а по сути.
В армии их больше, в милиции тоже бывают, но гораздо меньше, но вот чтобы мент, да еще и гаишник, оказался Офицером, с таким мне посчастливилось столкнуться всего лишь раз в жизни, да и то, очень, очень давно, когда еще не существовало дурацкого слова ГИБДД.
Как показывает практика, мы настолько не избалованы, что когда нас останавливает гаишник, проверяет документы и не пытается впиться зубами в наш кошелек, а просто отпускает – такого мы уже считаем прекрасным человеком, но – это не совсем правильно, ведь тогда не хватит хороших слов для тех, кто действительно этого заслуживает.
Итак, вот моя история встречи с настоящим Офицером с большой буквы.
Как-то я мчался один из Москвы в сторону Львова.
На ровном месте меня, пристегнутого и почти не превышающего скорость, остановил гаишник – здоровый, матерый капитанище, я, естественно напрягся, протянул документы, но капитан жестом их остановил и спросил:
- Ты куда едешь?
- В сторону Киева, а…?
- Тогда подкинь меня, тут километров семьдесят, тебе по пути.
Я обрадовался, что ничего не нарушил и естественно согласился.
Он влез, положил на торпедо свою высоченную фуражку, закрывающую половину лобового стекла и сказал:
- Давай, газуй, а то мы уже немного опаздываем. Значит, слушай меня внимательно – на знаки не смотри, сегодня можешь нарушить все что угодно, я с тобой и всегда отмажу. Все, поехали, поехали, поехали.
И мы поехали.
Я действительно нарушал все что можно, но все что нельзя, конечно же, не нарушал, жизнь-то одна, то есть, две (капитана не посчитал)
Иногда, когда на дороге было тесновато, мы выбирались на встречку и мой пассажир, высунувшись в окно, волшебной палкой отодвигал попутные машины.
На стационарных постах ГАИ, мы пролетали под «кирпич» чуть ли не по цветочным клумбам, объезжая бетонные блоки и длинные очереди перед знаком «STOP».
Гаишники делали круглые глаза, но мой капитан демонстрировал им свое огромное лицо и тогда в ответ они улыбались и игриво грозили пальчиком нам в след.
И вот, очередной стационарный пост, я как всегда нарушаю все правила, протискиваюсь по встречке без очереди, как вдруг за огромным плакатом, моему взору открывается жуткая картина: человек сорок гаишников во главе с высоким, худым подполковником, по строгому выражению лица, видимо, директором ближайшей тысячи километров дороги, прибывшим с проверкой.
Подполковник быстро выхватил палку у одного из подчиненных и лично, по всем правилам меня остановил, подошел к окну, представился и попросил документы.
Когда вас останавливает гаишник, вы в любом случае, уже чувствуете едва уловимый запах серы, дискомфорт, повышенный радиационный фон и легкую пульсацию в висках, но в тот момент, когда мою машину обступили сорок инспекторов гаи со строгими и непримиримыми лицами, я почувствовал себя, котлетой в адской микроволновке. Во всяком случае, нагрелся я не слабо. А пассажир мой, как-то весь сдулся и превратился в пустую милицейскую форму лежащую на пассажирском сидении.
Подполковник взял мои документы и не глядя передал ближайшему старлею:
- Оформите все «от» и «до»
- Есть, товарищ подполковник.
Потом он посмотрел на меня испепеляющим взглядом и сказал:
- Да, товарищ водитель, удивили вы меня, видел я разные выкрутасы, но чтобы средь бела дня, да еще и на посту ГАИ – это же ни в какие ворота: Знак «стоп», проезд под «кирпич», несоблюдение разметки, выезд на полосу встречного движения. Все это тянет на лишения прав, даже если по итогу медицинского освидетельствования вы окажетесь трезвым. Или вы думали, что раз у вас в машине находится сотрудник ГАИ, то и правила не для вас?
Я отмалчивался и блеял в ответ что-то невразумительное, представляя, как у меня заберут сейчас права, машину и дальше я пойду пешком с двумя сумками. Конечно же, моя форма капитана и слова не скажет против целого подполковника и ее можно понять. Куда ей?
Эх, не судьба, кто ж знал?
Внезапно, лежащая рядом форма вдруг наполнилась тухлым содержанием и вкрадчивым голосом, заговорила мне в затылок:
- Ну, что же вы, товарищ водитель, так музыку заслушались, что не заметили знаков, дорожной разметки и оказались на встречке? Не порядок, понимаешь...
От этих слов я просто взорвался (видимо слишком перегрелся в микроволновке). Такой подлости от капитана я никак не ожидал. Не можешь помочь, так уж сиди тихо…
И я почти заорал на директора тысячи километров дороги:
- Товарищ подполковник, если честно, то вот этот ваш, с позволения сказать, капитан, когда садился ко мне и просил его подвезти, сказал: - «Сегодня можешь нарушить все что угодно, я с тобой, всегда отмажу, если что…»
Капитан гаркнул из-за моей спины:
- Вы чего, товарищ водитель, на солнце перегрелись?! Как я вам мог такое сказать, если я сам инспектор ГАИ!? Помимо лишения прав, я вас еще и за клевету засужу.
Все сорок человек тоже были очень недовольны моим выступлением, они разом загудели, прибавляя мощности моей микроволновке.
Подполковник удивленно вскинул брови, посмотрел на меня, потом на сердитого капитана, задумался и сказал:
- Товарищ капитан, хоть вы и мой старый боевой товарищ и коллега, но знаете, я почему-то верю словам этого водителя, которого вижу впервые в жизни.
Товарищ водитель, поскольку мой подчиненный разрешил вам отступать от всех правил и обещал в случае чего от всего «отмазать», то так тому и быть, он все-таки офицер милиции и дал слово.
Вот ваши документы, можете ехать, только с этого места, пожалуйста, по правилам.
Счастливого пути.
А вы, товарищ капитан, останетесь здесь. Вылезайте из машины и как и обещали, начинайте "отмазывать" этого водителя, а мы все с удовольствием послушаем…
Я опять напросился в гости к доктору исторических наук, профессору Марии Сергеевне.
Всегда к ней напрашиваюсь, когда нужна срочная консультация по сложному историческому вопросу, а интернет абсолютно не в курсе дела.
Мария Сергеевна – маленькая семидесятипятилетняя старушка с вечной «беломориной» в зубах, не вынимая папиросу изо рта и умудрившись не обжечь, она поцеловала меня в щёку, взяла тортик и повела в комнату.
Минут через двадцать к нам заглянул старичок – муж Марии Сергеевны. Поздоровался и, картинно заткнув нос, недовольно сказал:
- Маша, ты-то ладно, но зачем же гостя так обкуривать, посмотри, он уже весь зелёный от твоей дымины.
Старушка поднялась с кресла, подошла к мужу, ловко перекатила во рту папиросу, сделала торжественно-грустное лицо и вдруг начала руками изображать небольшие плавательные движения, вроде как брассом.
Старичок посмотрел очень строго, потом неожиданно рассмеялся, поцеловал жену в лоб, сказал: - «Маша, ты - дурында» и вышел из комнаты.
Мы вернулись к нашим Персидским царям, но Мария Сергеевна вдруг перебила меня и говорит:
- А ведь со стороны я действительно выглядела как дурында: мужу не нравится мой табачный дым, а я ему показываю - плыви, мол, отсюда.
На самом деле – это очень древняя история. Однажды, больше сорока лет тому назад, мы с мужем на «Запорожце» поехали дикарями в Крым. Это было наше свадебное путешествие. Скалы, море, палатка, вокруг ни души. Красота. Чего ещё желать?
Незаметно пролетел месяц и наступил последний вечер, утром на рассвете нужно уезжать. Час ночи, луна за облаками, на море лёгкая рябь. Пока я спала, муж решил немного искупаться напоследок, попрощаться с морем. Он и сейчас как рыба плавает, а тогда и вообще был капитаном университетской ватерпольной команды. Заплыл, значит, мой муж метров на триста, полежал на воде, понырял, чувствует – холодновато стало, пора бы и возвращаться.
Но тут он осознал, что после ныряний, не очень-то соображает - где горизонт, а где берег? Куда плыть? В темноте даже собственных рук не видно. Пробовал плавать зигзагами, вдруг берег нащупает, да где там, ориентиров никаких, получались не зигзаги, а неизвестно что. Пробовал кричать, тоже толку никакого, палатка наша за горкой, да еще и ветер свищет. Кричи – не кричи, только силы тратить. А до рассвета ещё очень далеко, продержаться нереально, замёрзнешь. В общем, дело – труба.
И вот, когда мой бедный муж уже начал прощаться с жизнью, вдруг, далеко-далеко, он заметил спасительный огонёк: а это его любимая молодая жена Мария Сергеевна проснулась и попёрлась к морю покурить, подальше от палатки, чтобы не застукал строгий, некурящий муж.
И когда он, полуживой, выполз на берег, отплевался, отдышался, то на радостях клятвенно пообещал, что больше ни разу в жизни, до конца своих дней не упрекнёт меня за курение.
Пока, вроде, держится…
Однажды мы всей семьёй папа-мама-я крупно опаздывали на самолёт из-закакой-то заморочки, которую я устроил в качестве двухлетнего ребенка.
Когда родители ворвались со мной наперевес в аэропорт города
Красноярска, наш самолёт уже выруливал на взлётно-посадочную полосу.
Отца это не смутило – большой и внушительный в своей офицерской шинели,
он коротко скомандовал диспетчеру остановить самолёт и понёсся вдогонку
по рулёжной дорожке с пузатым чемоданом в одной руке и со мною в другой.
Потрёпанный, битком набитый чемодан не выдержал перегрузок при ускорении
- у него отлетела ручка. Отца это смутило ещё меньше – он схватил
здоровенный чемодан подмышку и побежал ещё быстрее. Следующим не
выдержал шов бокового отделения – из него полетели вещи, а также
выпрыгнул металлический ночной горшок, предусмотрительно привязанный
мамой к чемодану за верёвочку, почему-то длинную. От удара о бетон от
горшка отлетела крышка. Она тоже оказалась привязана верёвочкой, но уже
к горшку. Вся эта многоступенчатая конструкция, включая папу, дико
запрыгала по бетонке, издавая оглушительный грохот.
Мама неслась далеко сзади, подбирая обломки чемоданокрушения.
Небольшой самолёт, потрёпанный не хуже папиного чемодана, вдруг
остановился. Распахнулась дверь, из неё выглянул широко улыбаясь лично
командир экипажа. Спуская выдвижной трап, он молвил –
«А я бы улетел, но услышал какое-то звяканье и подумал, что это у меня
опять что-то отвалилось…»
Вэдэвэшник и арбузВолею случая я знаю обоих основных участников этой истории.
Оба они мне рассказали свои её части, а я решил пересказать всё вам, так как очень уж показательная история получилась и очень уж разные выводы из одного и того же события сделали эти два очень разных человека.
Для начала Юрец. Он — вэдэвэшник. В том смысле, что у него и отец и дед служили в ВДВ, квартиру получили в Зеленстрое, на улице генерала М-ва, в доме для ветеранов крылатой пехоты. Юрца, правда, от армёхи «отмазали», потому что мать сказала: «Вы с дедом уже достаточно Родине послужили, колени поразбивали, дайте хоть Юрчику от армии отдохнуть». Ну да не суть.
На прошлое 2 августа дело было. Юрец отцову старую форму потихоньку надел (и в трамвае можно за бесплатно проехать, и на дискотеку пускают, билета не спрашивают, на день ВДВ много льгот такая форма даёт, никто связываться не хочет) и с ребятами вместе гулять пошёл. Чтобы солиднее выглядеть, ещё и голубые беретки корешкам роздал.
По пиву приняли — чувствуют, пора традицию поддержать, арбуза к празднику добыть: «А чё их же 11 человек, что им торговец-кавказец арбуза что-ли не подарит? По случаю-то праздника.» Тем более на углу у них как раз развал с арбузами и кавказец сидит. Торгует. На их-то земле!
Подошли, Юрец и начал торгаша запугивать: «Знает ли тот, что значит 'Войска дяди Васи'?» А тот спокойно так и отвечает: «Кто же не знает, дарагой?»
Тогда Юрец дальше пугает: «А знаешь ли ты, чурка, что такое стропорез?» А тот спокойно так отвечает: «Кынжал такой длинный, чтобы стропы запутавшиеся разрезать. А ты сам чурка сапливая, если так незнакомого человека обзываешь!»
Ну Юрец оскорбления не выдержал и прямо с ноги по самому здоровому арбузу рамалаш и закрутил, так что только арбузные корки вокруг и брызнули.
А дальше был полный .... разгром. Кавказец рубашку на себе дёрнул, а под ней тельняшка и татуировка - парашют и ВДВ в орнаменте. И на ребят прямо через прилавок полез — здоровый такой, страшный и злой вэдэвэшник. Да ещё и со здоровенным ножом, которым арбузы режут. Они все по-скорому и разбежались, а Юрец на корке подскользнулся и прямо на разбитый арбуз и сел (ещё и форму стирать блин! чтобы отец-то не заметил и не выпорол!)
Вэдэвэшник к Юрцу подбежал, уже ногу для пинка занёс и тут вдруг в голубые беретки, что ребята побросали пальцем ткнул, резко успокоился и Юрца уже без акцента почти спрашивает: «Они своего лежать бросили, а сами драпали. Они ведь не служили? Да? И ты не служил? А это у тебя откуда?» И пальцем в юрчикову форму и орденскую планку на груди тыкает.
Юрец с перепугу честно и сказал: «Отцова форма и медаль его - за Саланг». И тут вэдэвэшник Юрца бить раздумал, снял с прилавка самый большой арбуз и отдал Юрцу. Подумал и добавил: «А у меня — за Панджшер».
Юрец, когда к ребятам с арбузом вернулся, то свой вывод сделал: «Это хорошо, что отец в ВДВ служил и в Афгане воевал! Можно теперь к дяде Магомеду ходить и арбузы на халявку просить!»
А Магомед совсем другие выводы сделал. Он сидел и грустно думал об интернациональной дружбе в бывшем СССР. О том, как они перехватывали и уничтожали караваны с наркотиками, чтобы такие вот мальчишки росли нормальными людьми. О том, что у него три дочери, а современные молодые люди от службы бегают. И беспокоился, что когда они с юрцовым отцом постареют, то некому будет защищать от врагов Родину...
Василия было порвано правое ухо и щека, от этого казалось, что он всё время улыбается.
Но Василий никогда не улыбался потому, что был суровым военно-морским котом, а шрамы свои получил в боях с крысами. Чтоб снять с себя обвинения в котофобии, посвящаю Василию отдельный рассказ.
Жил Василий на тяжёлом атомном подводном крейсере стратегического назначения ТК-13 и состоял там на полном довольствии. Его даже кто-то, в шутку, вписал карандашом в ТКР (типовое корабельное расписание). Службой Василия на крейсера была ловля крыс.
Крысы не водились на подводных лодках, которые ходили в море, но стоило лодке постоять у причала с годик - и вот они: тут как тут. А ТК-13 к тому времени не был в море года два наверное, или три и, поэтому, крысы его уже вовсю облюбовали и заселили двумя прайдами: один в ракетных отсеках, другой в жилых. Вы, конечно, можете спросить, а каким путём крысы попадали на борт подводной лодки, а я вам расскажу, так как видел это собственными глазами и, с тех пор, мне кажется, что если крысы были бы размером с собаку, хотя бы, то всё наше с вами относительно мирное существование на этой планете давно бы уже закончилось. Крыса забегает по длинному швартовому концу, который висит и болтается и пулей шмыгает в надстройку. Оттуда она поднимается по двухсекционному трапу к рубочному люку и спускается вниз по вертикальному трапу. Так же, кстати, они выходили погулять, ну или там в магазин сбегать, не знаю - не спрашивал. Как они узнавали о том, что корабль не ходит в море - загадка. Я всегда с интересом разглядывал приказы вышестоящих инстанций, но нигде в рассылке не замечал адресата "Крысиному Королю, бухта Нерпичья, пирс 3" хотя, может быть, писали специальными чернилами.
Мы приняли ТК-13 на время, чтоб её экипаж сходил в полноценный отпуск (два месяца для неплавающих), а нашу крошку в это время повёл в море разбивать об лёд не скажу какой экипаж. Пришли мы дружным табором с вещичками на корабль, минут за десять подписали акты и начали дружно пить (зачеркнуто) знакомиться с матчастью. Сижу я в центральном и щёлкаю кнопками своего пианино, как чувствую на себе чей-то взгляд. Поворачиваюсь - на комингс-площадке сидит какое-то чёрно-белое чудовище с порванным ухом и улыбается мне.
- Ты кто? - спрашиваю у него.
- Мяу! - говорит оно.
- Да я вижу, что не собака, зовут-то тебя как?
- Василием его зовут, - отвечает мне командир ТК-13, выходя с нашим из штурманской рубки, где они выпивали (зачеркнуто) пересчитывали карты. - Саша (это уже нашему командиру), вы его тут не обижайте мне! Он у нас крысолов знатный и вообще умнее минёра нашего!
- Умнее минёра это не показатель, конечно, но что ты, Володя, мы детей, животных и минёров не обижаем.
- Саша, не приму корабль обратно, если что! Ты меня знаешь! Подвинься, Василий!
Василий двигается и они уходят.
Здесь я и столкнулся в первый раз с таким явлением, как крыса на подводной лодке. На удивление хитрые твари, доложу я вам. Проникали всюду и воровали всё, что хоть как-нибудь можно было съесть. У меня, например, однажды украли сосиску из банки с железной крышкой. Прихожу в каюту, а на полу лежит банка, которая стояла в закрытом секретере, крышка открыта и сиротливо лежит одна сосиска. А было-то две!!!
- Диииима! - кричу начхиму в соседнюю каюту, - иди-ка сюда-ка!
Высовывается Дима.
- Ты зачем,- говорю, - сосиску-то у меня украл?
Дима смотрит на банку.
- Эдик, ну посмотри на меня. Разве я похож на человека, который украдёт одну сосиску, если может украсть две?
Логично, конечно.
Ставили мы на них крысоловки везде, Василию объясняли, чтоб не трогал приманку в них. Не трогал. Крысы попадались, но всё равно не истреблялись, поэтому на Василия был расписан график с кем сегодня он спит в каюте.
Каждый день. Я подчёркиваю, каждый день, в восемь часов вечера, когда вахта собиралась в центральном посту на отработку, Василий приходил с задушенной крысой, бросал её у кресла дежурного по кораблю, выслушивал похвалу в свой адрес и гордо уходил.
- Эбля! - кричали мы ему сначала, - крысу-то свою забери!!!
Но потом поняли, что Василий был аристократом по натуре и есть крыс брезговал. Он просто их убивал. Поэтому верхний вахтенный, приходя заступать в восемь часов вечера, всегда приходил с пакетиком. Получал автомат, патроны и крысу. Выходя на ракетную палубу он размахивал крысой над головой и, когда слетались чайки, бросал её в воздух. Потом пять минут наблюдал за инфернальной картиной разрыва крысы на части, вытирал брызги крови с лица и шёл охранять лодку. Кстати, знаете, мне кажется, что если северным чайкам подбросить в воздух человека, то они и его сожрут, может быть даже с пуговицами.
Пару раз мы пытались вынести Василия но волю погулять. Он ошалелыми глазами смотрел на вселенную и кричал на нас:
- Что же вы делаете, фашысты!!! Немедленно верните мне на борт!!! Я же корабельный кот или где?!
Мы выносили его на пирс и отпускали:
- Василий, ну сходи там себе кошку найди какую-нибудь, разомни булки-то!
Но Василий пулей бежал к рубочному люку и сидел там ждал, пока кто-нибудь его не спустит вниз. Аристократы, видимо, не только крыс не едят, но и по вертикальным трапам не ползают.
А потом нас собрали в море. Ну вы же герои у нас, чо, сказало нам командование, не слабо ли вам выйте на этом престарелом крейсере в море на недельку-другую, потешить, так сказать, старичка, напоследок. Конечно не слабо. Что делать с Василием решали на общем офицерском собрании. Василий сидел на столе и лизал яйца внимательно слушал.
- Что делать-то с Васей будем? В море брать его страшновато, вдруг не выдержит, может домой кто отвезёт на время?
- Да как домой-то, он же из лодки выйти боится.
- А давайте тогда, на время на двести вторую отдадим?
- А давайте.
Отнесли Василия на соседний борт и ушли в море. Возвращаемся, а на пирсе нас встречает родной экипаж ТК-13, заметно отдохнувший, загорелый (хорошо быть нелинейным экипажем) и радостно машет нам фуражками.
Дружной толпой заваливаются на борт ещё до того, как поставили трап.
- Так, где Василий? - первым делом спрашивает командир ТК-13 у нашего.
- Да на двести вторую его отдали, чтоб не рисковать.
- Саша, я тебя предупреждал! Или подай мне сюда Василия, или мы пошли дальше в казармы водку пить и развращаться!!!
- Эдуард, сбегай, а? А то мне этот береговой маразматик всю плешь проест!
А чего бы и не сбегать? После двух недель в море задница-то как деревянная. Иду на двести вторую.
- Вы к кому, тащ? - интересуется верхний вахтенный двести второй.
- К деду Фому. Скажи там своим мазутам береговым, пусть начинают суетиться - морской волк на борт поднимается!
- Центральный, верхнему! Тут к вам моряк какой-то пришёл. Выглядит серьёзно.
Ну вот то-то и оно. Спускаюсь вниз и на последней ступеньке мне каааак вцепится в жопу кто-то когтями и кааак давай лезть по моему новенькому альпаку ко мне на грудь!!! Василий, понятное дело. Худой весь какой-то, весь облезлый.
- Чтовыблядименябросилиуроды!!!! - кричит мне Василий, глядя прямо в лицо, - дакаквыпосмеличервименясмоегородногокорабляунести!!! Жывотные!!!! Жывотные вы!!!
- Позвольте, - отвечаю, поглаживая его - Василий, но мы для Вашего же блага посстарались, здоровье Ваше, так сказать, поберегли. Лодка же такая же и люди тут хорошие, котов не едят!!!
- Заткнись!!!! - продолжает кричать на меня Василий, - заткниськозёлинесименядомойпокажыв!!!!
- Ну, - говорит дежурный по двести второй, - две недели тут просидел под люком. Не ел почти ничего и всё вверх смотрел. Вынесли его на землю один раз, он все пирсы оббегал и сел потом на вертолётной площадке в море смотреть. Чуть отловили его обратно на борт. Ну и характерец!
Несу Василия обратно за пазухой, а там его уже командир ждёт, волнуется (наш-то в кресле спит, а этот бегает по центральному)
- Принёс?
- Ну, - говорю, - вот жешь он!
И стою наблюдаю картину, как капитан первого ранга, целует Василия во все места подряд и радуется, прямо как малое дитё.
Так что я не то, чтобы не люблю котов, но я привык любить конкретные личности, а не мегатонну фотографий в своей ленте. Вот Василия, например, я любил.
"Благородно только то, что бескорыстно"(Жан де Лабрюйер)Я сидел в машине на стоянке, ждал сына из кино и слушал радио.
В соседнем авто, точно так же скучал мужик и, как потом оказалось, тоже пережидал полнометражный мультик.
Вдруг, этот мужик вылез из машины, подошел к соседней, подложил ей под дворник какую-то бумажку и вернулся обратно к себе.
Это было по меньшей мере странно, во первых – та машина никак не могла мешать мужику выехать, да и вообще она никому не мешала. Все это было похоже на какую-то подставу. Я не поленился, вылез из своей машины и демонстративно отправился читать записку:
«Уважаемый водитель!
На вашем автомобиле разбит левый, задний фонарь повторителей поворотов, а это небезопасно и может привести к аварии.
Срочно замените!»
Поморгав, я сложил записку и вернул ее обратно под дворник, а мужик уже высунулся из своей машины и спросил:
- Уважаемый, у вас ко мне какие-то вопросы?
Слово за слово и мы разговорились, мужик оказался ГИБДД-ешником и судя по записке – не самым плохим человеком.
Он говорил, а я все больше слушал, так мы полтора часа и скоротали.
На какие только аварии его не вызывали: и напополам разорванные автобусы и мотоциклисты влетающие в окна жилых домов и мальчики налево – девочки направо (причем все без голов) и много чего еще. Ужас.
Но больше других, запала мне в душу его история про одну, ну совсем невзрачную аварию:
- Выехал я на место, вижу: слева сзади к ЗиЛ-ку с солдатами притерлась «девятка».
Все живы и здоровы, у ЗиЛа – естественно ни одной царапины, да и какие там царапины, если контакт произошел не выше колеса, а у «девятки»: правое крыло, стойка, трещина на лобовом стекле, зеркало, ну и по мелочи…
Начинаю опрашивать водителей, хотя и так ясно, что грузовик ехал прямо, никуда не сворачивал, а легковая неудачно перестраивалась и нарвалась на его заднее колесо. Да и водитель «девятки» со своим пассажиром, студенты – очкарики, что-то такое мямлили: - «Ехали-ехали, не заметили как получилось, а тут неожиданно - бaх и все…»
Дошла очередь до солдата – водителя ЗиЛ-ка, а он вдруг и заявляет:
- Товарищ инспектор, в аварии виноват только я, «девятка» не виновата – это я сдуру в зеркало не посмотрел, рулем влево крутанул и черпанул ее…
Тут вмешался лейтенант – старший машины:
- Кузнецов, ты что, сдурел!? Как это? Я же все видел, они виноваты, мы ехали прямо и никуда не сворачивали!
- Нет, товарищ лейтенант, я же был за рулем, я лучше знаю.
- Кузнецов, ты что говоришь? Да я тебя с машины сниму, до дембеля будешь в нарядах гнить!
- Снимайте, товарищ старший лейтенант, хоть сейчас, только во всей части, у меня одного права категории «С». Сами будете на этой раздолбайке ездить?
- Кузнецов – это же Ч.П. и пятно на часть, ты это понимаешь?
- Понимаю, больше не повторится, но в этой аварии виноват я.
Тут из кузова ЗиЛ-а повыпрыгивали солдаты, обступили меня и вразнобой заговорили: - «Так и было, «девятка» не при делах, виноват наш Кузнецов, мы все видели…»
Делать нечего, составил я схему, оформил все, а самому слегка не по себе, от того, что чего-то недопонимаю.
Ну, допустим - «девятка» не виновата, что вряд ли, но ведь вся ситуация в пользу водителя - солдата, ему даже оправдываться не нужно было, сказал бы: - «Не видел, не знаю…» и все, и я бы обвинил студентов на легковой. Да и его товарищи по оружию повели себя очень странно – сдали с потрохами…
Перед тем, как всем разъехаться, я отвел в сторону водителя ЗиЛ-а и сказал:
- Хочешь быть виноватым – будь, дело твое, только скажи, зачем тебе нужно было брать все на себя? Не бойся, протоколы подписаны и переписывать их я не собираюсь, мне просто по-человечески интересно, а то спать плохо буду.
Солдат помялся слегка и ответил:
- Если честно, то конечно они в меня сами врезались, только не мог я их сдать, они же целый километр ехали за нами, чтобы пацанам в кузов передать пачку сигарет.
Чуть-чуть не получилось…
КОРТИК
«Verum est quod pro salute fit mendacium»
(Ложь во спасение правде равносильна)
Знакомый телережиссер Максим, рассказал мне вот такую инфарктную историю своего детства:
- Было мне лет двенадцать, не больше, когда в один прекрасный день с работы вернулся счастливый папа и с порога закричал: «Максим, скорей беги сюда! Смотри что у меня есть!»
С этими словами папа из кармана пальто достал самый настоящий морской кортик.
Папе тогда стукнул «сороковник» и дядя Володя – мамин брат, преподнес ему такой шикарный подарок.
А дядя Володя, между прочим, был самым настоящим адмиралом.
Вполне естественно, что в тот день я спал с кортиком под подушкой, рискуя в полной темноте повыкалывать себе оба глаза, я ведь не просто спал, а ежесекундно доставал его из ножен.
Опять же вполне естественно, что на следующий день после школы я привел домой всю мальчиковую половину класса, чтобы похвалиться своим символом властителя мира.
Уже не помню о чем я думал, но зачем-то поддался на уговоры и согласился повесить на стену кухонную разделочную доску, чтобы попробовать метнуть в нее кортик.
Будьте прокляты фильмы про индейцев!
Хватило всего-то одного броска и от кортика откололся кончик сантиметра три.
Друзья похлопали меня по плечу и моментально испарились.
Стою я посреди комнаты, в одной руке сломанный кортик, в другой его кончик, стою и думаю: а ведь жить мне осталось каких-нибудь четыре часа. Вечером придет папа, мама, дядя Володя с бутылкой, придут и скажут:
- «Максимка, ты случайно не трогал кортик мокрыми руками? На нем от этого будут разводы, замечу - убью.
Давай скорей тащи его сюда!»
Парень я был рукастый, в доме куча инструментов, и у меня созрел план, как оттянуть свою смерть.
Часа за три я обкорнал обломанный клинок на точильном камне, получилось совсем не дурно. Потом хорошенько зашлифовал царапины и кортик стал как новый, только короче сантиметров на шесть. В общем, если его в руки возьмет кто угодно, кроме дяди Володи, то могло проканать.
Всунул я кортик в ножны и вдруг понял: «А ведь ножны-то меня и выдадут, уж слишком они длинные по сравнению с теперешним обрубком кортика.
Прикидывал и так и эдак, а время поджимало и я решился, расклепал медный конец ножен, сковырнул его, и нафиг отпилил ножовкой «лишний» кусок ножен.
Воткнул медную штуковину обратно, обжал тисками и даже заклепочки назад пристроил.
В этот момент в замке звякнули ключи и в дом вошел папа с мамой и дядей Володей.
Не успели они толком выпить за папу и закусить, как папа закричал: «Максимка, ты случайно не трогал кортик мокрыми руками? На нем от этого будут разводы, замечу - убью.
Давай скорей тащи его сюда. Смотри какой дядя Володя футляр принес"
С этими словами папа поставил на стол продолговатый деревянный ящик, открыл его, я заглянул внутрь и похолодел. Внутри в бархатном нутре виднелся четкий силуэт нашего кортика.
Не жив – ни мертв я притащил папин кастрированный подарок и стал с ужасом наблюдать, как папа пытался его пристроить на свое законное место и никак не мог понять, почему бархатный силуэт гораздо больше самого кортика.
Задумчивый дядя Володя взял кортик в руки, вынул из ножен, присмотрелся, сунул назад и сказал: «Все правильно, его нужно хранить немного высунув из ножен, чтобы клинок было видно, вот так»
Папа почесал затылок и ответил: «Смотри-ка, я бы сроду не догадался. Так и вправду выглядит поинтереснее, чем просто в ножнах»
Жизнь постепенно начала возвращаться в мое мертвое тело и к вечеру почти полностью вернулась.
А поздно ночью, когда дядя Володя на прощанье поцеловался с мамой и поручкался с папой, он подошел ко мне и тихим шепотом заорал мне на ухо:
- Максимка, твою мать! Давай договоримся так – отец ничего не узнает, слово офицера, но ты мне должен сказать – Ну, нахрена ты это сделал?! Я понять хочу! Ты что, собирался отнести его в школу, а он в твой ранец не умещался?!
- Я, я, я... бросил в доску и кончик сломался. Дядя Володя, я больше так не буду…
- Ясно, ну слава Богу, что ты хоть не совсем идиot. А сделал хорошо, не подкопаешься. Свободен.
P.S.
С тех пор прошло лет тридцать, но до сих пор я папе так ничего и не сказал. И не потому что боюсь, просто с самого детства, я неоднократно был свидетелем того, как он неистово спорил со своими друзьями, доказывая, что его кортик такой короткий, потому, что он не простой, а адмиральский и даже присутствующий при этом старый адмирал, нехотя кивал, подтверждая папину правоту…
Раз-два-раз и на матрас
Вот уже неделю как топ-темой в гаражах была Серёгина поездка в Тайланд, куда, несмотря на все его возражения, собралась его Наташка.
- Она думает я серебряное копытце - привычно жаловался он нам, копаясь под капотом - только ж машину купили.
Супруга его уже, как обычно, загорелась и никакие доводы об отсутствии в данный отрезок времени достаточных для поездки финансовых средств на неё не действовали. А большей частью попросту игнорировались. Когда ей что-либо было от мужа нужно, она всегда начинала жужжать ему на ухо, как парктроник, пока не добивалась своего.
Масла в огонь подливала его тёща, что всячески обостряла ситуацию своими едкими замечаниями. Серёгу она считала тюфяком и в выражениях с ним не стеснялась. Поэтому и жили они с ним, как змея с мангустом. В постоянной боевой готовности. Война велась по причине их психологической несовместимости, так ещё со свадьбы заладилось. Или вернее не заладилось, что неудивительно. Я со свадьбы тёщу его и помню. Такая комодообразная и громкоголосая тётка в балахоне, как у Пугачевой. Ещё тогда, увидев её впервые, я начал подозревать, что в голове у неё скачет весёлый белый коник. Работала она тогда кладовщицей в расположенной рядом с их деревней военной части и после долгого общения с солдатами у неё появилась заметная привычка командовать. С будущим зятем она общалась исключительно глаголами в форме повелительного наклонения, всюду суя свой нос и что-то постоянно советуя.
Такая соответственно свадебка и была. Всех присутствующих гостей Серёгина тёща тогда буквально достала, постоянно перебивая и ведущую и тостующих. Периодически, несмотря на запрет дочки, она пыталась запустить по столам "денежное дерево" для сбора денег. А после криков «Горько!» каждый раз громко добавляла: - дай вам Бог также сладко целоваться и в смертном гробу!
В начавшихся после застолья танцах она принимала самое активное участие. Наверняка при этом она себе казалась как минимум Шакирой, по крайней мере, танцевальный стиль у них был один. Только с разницей примерно в центнер. Но она, хлебнув лишнего, отжигала не менее самозабвенно, без устали отплясывая посередине зала и отлучаясь лишь за очередной рюмкой. Захмелев, в конце концов, она запнулась и, падая, умудрилась заехать плечом в стоявший на отдельном столе двухэтажный торт с лебедями, так что Наташке пришлось долго отмывать её наряд в туалете.
Ещё помню как в конце вечера, уже совсем готовая, она исполнила протяжную деревенскую песню, в которой воспевались прелести бытия селян, живших без забот и труда в песнях и танцах на лоне природы. После чего перешла на приглушенный плач со словами: - Наташка, будет бить, сразу к матери!
Думаю, запомнилась она тогда всем, не только мне.
Тем не менее, ангелы небесные пропели в свои медные трубы и Серёга женился. И первое время после свадьбы жил со своею Наташкой, в общем-то, без проблем. Ровно до того момента, пока через несколько лет его тёща, продав дом, не прикатила из своего Новоебуново. Их военную часть расформировали, и она, выйдя на пенсию, осталась без работы.
Совсем не изменившись за эти годы, она тут же принялась всеми командовать, и практически уже через неделю их с зятем отношения были сложными как японский мультик.
Серёга, как человек с изначально крепкой психикой, пробовал сперва не обращать на её дурки никакого внимания. Но это, увы, было никак невозможно, обладая диким природным энтузиазмом (что, видимо, у них семейное), она сходу начала лезть во все их дела. На Наташку она каким-то образом действовала как Медуза Горгона, практически полностью подавляя её волю.
Поселили они её в зале, где она заняла шкаф, заполнив его привезённой с собою одеждой и раскладной диван, к которому, по её словам, она никак не могла привыкнуть.
Вот с этого дивана она и взяла манеру комментировать всё, что бы у них в семье не происходило. Не осталась она в стороне и на этот раз.
- Настоящий бы мужик не мелочился, почку бы продал, а жену бы свозил - заявляла она дочери нарочито громко, так чтобы слышал и зять.
Как Серёга умудрялся её терпеть, было загадкой. Но он предпочитал сдерживаться, лишь по вечерам рассказывая нам в гаражах о своих семейных перипетиях.
- Вот же змея-говно - подивился Харя - почку - говоришь...
Харя, он же Витька Харитонов, это наш с Серёгой одноклассник, правда, доучился он с нами только до седьмого класса, после чего, метко запустив напоследок кактусом в директрису, навеки покинул стены любимой школы. Далее Харина судьба сложилась классически: детприёмник, малолетка, зона. К тому времени, когда он появился снова, мы с Серёгой успели отслужить, отучиться, жениться и родить детей. Освободившись, Харя выгнал из материной однушки жившую там к тому времени квартирантку, и поселился там сам. Недели две он, как водится, гулял до полусмерти, но потом взялся за ум, подвязал с бухлом и даже оформился сторожем на стройку неподалёку, с чем ему помог наш участковый Фёдорыч, который присматривал за ним после освобождения. Харю он знал ещё по детству, когда тот, выкрав у Фёдорыча фуражку, на спор наложил в неё кучу. Вот и курировал по старой памяти. Мы с Серёгой тоже старались как-то его поддерживать. С первого же его аванса, убедив Харю, что ходить сейчас в пиджаке и трикошках уже как-то не комильфо, мы повели его одеваться на «привоз», нашу нынешнюю тюменскую «толкучку», стабильно обеспечивающую работой тысячи китайских политзаключённых. Харя, имеющий собственный выработанный годами взгляд как на принятые в наши дни стили в одежде, так и на мир моды в целом, превратил тот поход в неожиданно любопытный процесс.
От обычных классических джинсов он сразу с негодованием отказался.
- Нахер мне синие, я чё пидop?
По той же причине ему не подошли и ботинки со слегка зауженными носами, как и куртка с белым меховым воротником, что начали носить той осенью. И ещё множество фривольных с его точки зрения вещей.
В итоге, для Хари, давшего по ходу шопинга всем кутюрье и их модным домам краткие и непристойные характеристики, были приобретены пара чёрных джинсов, чёрная джинсовая куртка, две пары чёрных носков, чёрная адидасовская футболка, и чёрные же тупорылые ботинки-гады. Во весь этот наряд, никоим образом, по мнению Хари, не покушавшийся на его гетеросексуальность, он обрядился там же на рынке, прямо в кабинке платного туалета, выйдя оттуда с удовлетворённым лицом.
- В таком прикиде можно и без справки чалить - довольно ухмыльнулся он, полюбовавшись своим отражением в витрине, - к Катьке щас упаду.
Катькой была его нынешняя подружка, с которой Харя познакомился совсем недавно в привокзальной столовой, где та работала кассиршей. Немолодая уже пергидрольная разведёнка в красных бусах и густыми синими тенями на веках, которые, по его мнению, и придавали ей особый шарм. Именно к ней он тогда, решив отпраздновать свой новый имидж, и надумал двинуть, набрав в ларьке различные вкусности в виде полкило пряников, банки сгущёнки, буханки хлеба, пачки майонеза и бутылки водки «Журавли».
Сейчас он сидел и морщил лоб, обдумывая Серёгину ситуацию.
- А ты тыкни ей иголкой в темечко, - немного поразмыслив, уверенно посоветовал он, - когда дрыхнет…. Сразу перекинется…. Только точно посередине темечка надо выцелить. И ни один мент концов не найдёт, проверенный способ.
- А найдут? - вздохнул Серёга - что мне из-за этой тварюги на тюрьме вялиться? - он поморщился и помотал головой.
Харя ненадолго задумался и одно за другим выдал ещё пару предложений, которые, впрочем, уже не были столь радикальными и сводились, главным образом, к совету закатать любимой тёще в лобешник, а там будь, что будет. Глядишь и стартанёт обратно в своё Гадюкино.
- Я б лучше её саму в бетон закатал - снова вздохнул Серёга - кабы не Наташка.
Супругу Серёга любит. Хотя с мужем они полные противоположности, которые впрочем, как известно, часто сходятся. Фемина его, это вообще, на мой взгляд, не женщина, а нитроглицерин… Активна как антициклон, хоть ураган её именем называй. Ураган Наташка. Звучит, кстати: - ураган Natashka! Как Серёга её выбрал одному Богу известно…. Сам он по себе вообще-то человек смирный и молчаливый, живёт себе спокойно и живёт. По бабам не ходит. Гиббонит на пятом ЖБИ технологом по бетону. Накубатурил смену и домой. Никакие там беспокойство и охота к перемене мест им не овладевают, хватает дачи и рыбалки, для которой он недавно и приобрёл старенький 124-й мерс-универсал, в котором обычно и копался возле своего гаража. Мы с Харей обычно подтягиваемся к нему по вечерам постоять, да покурить вместе перед сном, рассуждая на предложенные темы, которые начинаем, как правило, мы с Харей. Серёга лишь изредка вставляет замечания. Он вообще человек неразговорчивый.
Наташка, добившись от Серёги согласие и на этот раз, выбрала в турагентстве две путёвки на две недели с вылетом в конце января из Екатеринбурга. Сейчас она изучала по вечерам в интернете отзывы других, уже побывавших там опытных туристов, дававших новичкам различные полезные рекомендации. Рекомендаций, кстати сказать, в сети было великое множество. От суперпрактичных, вроде совета постираться на пенной дискотеке, до совсем остроактуальных, как, к примеру, не снять сдуру транса в морковном баре.
Свою лепту в подготовку к поездке внесла и Серёгина тёща. Вследствие того, что дома сидеть она не любила, всё своё свободное время она проводила у подъезда среди других таких же пенсионерок, что, сидя на скамейке, совместно хаяли существующий миропорядок. Главным образом, они дружно проклинали фальшь современной городской жизни с её замаскированными формами унижения в виде чая в пакетиках, сложных модерновых смесителей и сковородок с тефлоновым покрытием.
Периодически они там обсуждали бесплатную газетку «Вестник здоровья», представляющую собой рекламный листок жуткого полиграфического качества и сомнительного врачебного содержания, бесплатно рассовываемый по всем почтовым ящикам. Именно в ней, Серёгина тёща и вычитала, что в этом самом Тайланде делают чудо-матрасы из самого настоящего каучука, а не поддельного китайского говнища. И что в таких матрасах не собирается пыль и отсутствует всякая среда для жизни бактерий и домашних пылевых клещей. И вообще благоприятно сказываются на здоровье человека. После чего все, слушающие её собеседницы сошлись на мысли, что вещь хорошая и надо брать.
В тот же вечер после разговора с мамой Наташка на Серёгу и накатилась.
Сперва он даже пробовал отпираться, мол, что за дурь такая, матрасы из-за границы возить. Совок что-ли? Но Наташка ему в ответ тут же выдала, что это, ведь, не просто матрас, а эргономичный чудо-матрас нового поколения. Ляжешь на такой, и он тут же принимает форму твоего тела. Проще говоря, это не матрас, а подарок судьбы. Серёга хотел было сказать, что для фигуры её мамы любое большое корыто подойдёт. И форма точь в точь как у неё такая же, и без всякой эргономики поглотит её как бермудский треугольник, но сдержался. Он вообще нечасто ей возражал. Зато Наташка высказала всё что могла. Суть её претензий свелась к тому, что Серёга жуткий эгоист и ему наплевать, как живёт сейчас её любимая мама без такого матраса. А живёт она, между прочим, как Золушка без туфлей. Страдает с больной спиной на жёстком диване, а Серёге хоть бы хны.
И если он хоть немного Наташку любит, он просто обязан сделать ей и маме такой подарок. Короче говоря, матрас запланировали купить, на что нам Серёга вечером перед отъездом и пожаловался.
- Да ладно плюнь, на юга ж летишь, радуйся. Я вон вообще на море не был - философски заметил Харя - на Ангаре только - он помолчал - у Катьки вон сеструха с мужем в этот Тай сгоняли, понравилось. Две недели фрукты жрали, да в джакузи пердели. И бабы там ихние дают за каждой пальмой. Не, я б попёр. Да только не с моей рожей визы получать - он скривился и сплюнул.
- Не надо им визы - Серёга вздохнул - Просто не тянет меня туда, не до того - он вздохнул снова – Ну их.... тараканов жрут. Мне б сейчас машину лучше подшаманить.
Выехали они в ночь, и за пять часов без приключений добрались до аэропорта Кольцово. Там с утра быстро нашли стойку со своею турфирмой и вскоре, пройдя паспортный контроль, уже шли на посадку.
Следующие восемь часов Серёга отсидел, не вставая, как в детском кресле проехал. Выспался, правда, затекло всё. В самолёте летели, в основном, представители урало-сибирского миддл-класса с одной объединяющей всех мыслью, что для того, чтобы выжить в чартере, обязательно нужно бухать. Словно разнополярные частицы, притягивались друг к другу самые ярые поклонники этой идеи, создавая небольшие мобильные группки, шныряющие по всему салону. Потом угомонились и они.
Тайланд - кусочек рая на земле. Это предположение, смотря из каких слоёв общества, оно исходит, одни считают обоснованным, кувыркаясь там с местными обезьянками и поглощая различные морепродукты, другие же твёрдо уверенные в том, Азия - это безобразие, данное утверждение отвергают, категорически предпочитая Европу и Тай в голове брезгливо держат за типичный быдлокурорт наподобие Египта или Турляндии. Как это обычно это бывает, по-своему правы и одни и другие.
В любом случае это юг и прилетая туда из Тюмени, ты это понимаешь особенно отчётливо. Так было и у Серёги с Наташкой. Едва только двери самолёта открылись, юг свалился на них в виде яркого солнца, свежего морского ветерка, воздуха, пронизанного ароматами душистых цветов и диких трав. От жары одежда тут же прилипла к телу. Они получили свой чемодан, сели к своему гиду в микроавтобус, доехали в свой отель, поселились и их отдых начался.
Подробно про Паттайю рассказывать, наверное, и не стоит, многие там были, всё про этот курорт известно. Погода всегда замечательная, даже в феврале солнце, океан, пальмы, золотой песок близлежащих коралловых островов. На пляжах чисто как после субботников. И у Серёги с женою было всё как у всех - купались, загорали да жрали как беженцы. Наташка днём налегала на соки и массажи, а Серёга подсел на грошовые овощные салаты и на вкусный местный супчик, который, как заметил Серёга, становился тем дешевле, чем дальше отходишь от моря.
Ближе к вечеру ходили прогуляться по пешеходной Волкинг Стрит, вдоль которой фланировали тысячи таких же как они туристов. С заходом солнца на этой улице начиналась бурная ночная жизнь. Открывались многочисленные go-go бары, cekc-клубы, бессчётные диковинные шоу, массажные салоны, куда завлекали прохожих молоденькие девчушки-пpoctиtуtkи. Там же находились заведения, где тусовались далеко не латентные геи и прочая разнообразная бесполая нечисть.
Серёге эта улица не слишком нравилась. Шум, гам, громкая музыка, мигающая световая реклама, толпы безудержно веселящихся людей быстро утомляли его. Поэтому гуляли они там, как правило, недолго и шли спать к себе в отель.
В отеле из всей предлагаемой обширной экскурсионной программы они выбрали поездку в зоопарк в Чианг Мае. Очень уж интересно отельный гид её расписывал. Выехали они из Паттайи в восемь вечера в автобусе с удобными креслами, бесплатными напитками и печеньем. Ранним утром прибыли на место и после завтрака в летнем кафе сразу отправились в зоопарк.
Там Наташке больше понравились панды, что потешали толпу зрителей собравшихся возле их вольера, а Серёгу неожиданно пленили гиппопотамы. Эти, похожие на гигантские фиолетовые баклажаны животные покорили его каким-то своим вселенским покоем. Со всех сторон выли, ревели, лаяли и шипели другие обитатели зоопарка, кричали дети, ахали их родители, а эти спокойные и солидные божьи твари просто лежали и спали, не обращая на всё происходящее вокруг ровно никакого внимания. Некоторые из них даже похрапывали, выдувая из ноздрей огромные прозрачные сопли.
Супруга с группой отправилась дальше, а Серёга остался стоять возле гиппопотамов и, прикупив фруктов, долго кормил самого маленького, похожего на поросёнка, бегемотика. Наверное, это и было самое запомнившееся ему событие в этой поездке.
За тёщиным матрасом они отправились в ближайший к их отелю многоэтажный торговый центр. Матрасы нашлись тут же, на третьем этаже, в большом специализированном отделе, где, видя их интерес, перед ними тотчас нарисовался маленький продавец в белой рубахе и, интуитивно угадав в них русских, начал рассказывать о выложенном товаре. Из его журчащей речи они узнали, что их (и только их) матрасы оказывают положительное массажное действие. Они устойчивы к любым к нагрузкам и практически не деформируются во время своего тридцатилетнего срока эксплуатации. Стоимость всего 5999 бат за штуку, при цене на фабрике в три-четыре раза выше. Он снял с полки один из матрасов и заставил их потрогать.
- Тощие больно - с сомнением оглядела их Наташка.
Матрасы, запакованные в большие прозрачные вакуумные сумки с надписью «Pattani Industry» и вправду выглядели сбоку не слишком объёмными.
- А надо два маме взять, - подумав, неожиданно решила Наташка - положим один на другой, если что. Вон как тут выгодно.
- Зачем ей два? - попытался возразить Серёга - чего лишнее брать-то?
- Тебе пять тыщ для моей мамы жалко? - холодно обрезала его супруга - Бегемотам, небось, на фрукты больше скормил.
Серёга хотел, было сказать, что Наташкина мама, по большому счёту, сама та ещё бегемотиха, но промолчал. Он вообще редко когда что говорил.
- А если два мы возьмём? Два? - переключилась Наташка на продавца, показав ему два пальца - Скидка есть у вас на два? Скидка? - с тайцами она предпочитала разговаривать, словно с детьми, громко и по два раза повторяя слова.
Торговаться там, видимо, было не принято, но продавец ушёл и вернулся минут через пять, приведя с собою старшего по залу, в костюме и с ушами как у покемона. Тот и сообщил им чудесную новость, что только что, эксклюзивно для них, коммерческая служба «Pattaya Garden» разработала специальное и уникальное предложение и теперь они смогут купить два матраса по цене 5989 бат каждый.
При этих его словах Наташка встрепенулась, победно выпалила:
- Ага! - и выразительно посмотрела на супруга.
Серёга махнул рукой и коротко бросил покемону:
- Давай два. Тащи.
Тот мгновенно исчез и уже через пару минут прикатил им тележку с их заказом и, улыбаясь, вручил два сертификата с десятилетней гарантией.
Затем, после покупки матрасов они спустились на этаж ниже в отдел текстиля, где, на сэкономленные Наташкой двадцать бат, приобрели шёлковую драконью скатерть, потратив на это около ста и, погрузив покупки в такси, отправились к себе в отель.
В тот большой торговый центр они наведались ещё несколько раз. По пути к нему они всегда заходили в местные вещевые лавки, где по принципу - кто глубже всех копается, тот круче всех одевается, рылись многочисленные поклонники роскоши. В результате этих походов Наташка полностью выполнила всю свою программу по закупу, набив всяким барахлом две огромные клетчатые сумки.
Таким образом, к моменту их отъезда они уже везли с собою в аэропорт целых пять мест багажа, за который Наташка очень переживала, волнуясь, по своему обыкновению, как Чёрное море. Кроме тех сумок она приобрела специальную корзинку, которую в последний день наполнила фруктами на соседнем рынке. И теперь ей казалось, что довезти такое богатство до дому в полной сохранности будет сложно. Поэтому в аэропорту, задумав полностью обезопасить всё своё свежеприобретённое имущество от воровства и заодно сэкономить на платной упаковке, она отправила Серёгу в небольшой аэропортовский магазинчик дьюти-фри за скотчем, чтобы перемотать как следует все сумки, не оставив при этом вероятностным похитителям ни единого шанса.
- Прозрачный бери - наказала она мужу - он следов не оставляет.
Серёга послушно дошёл до дьютика, походил там взад и вперёд, но скотча нигде не увидел. Тогда, поймав смуглого белозубого продавца, он изобразил пальцами нечто круглое и вежливо произнёс:
- Скотч, плиз.
При этом он дзынькнул ногтем по стеклу соседней витрины и добавил - прозрачный только.
- ОК, - улыбаясь кивнул тот, взял Серёгину купюру и буквально через пару минут в обмен на неё притащил ему бутылку виски «Label 5» вместе с чеком на двадцать долларов. Вручив бутылку, он поклонился и исчез, оставив ничего не понимающего Серёгу стоять с его покупкою в руках.
Другой бы на его месте решил бы вопрос в два счёта, побежал бы искать продавца или, даже не зная языка, отправился бы менять товар на кассу и т.п. Но Серёга человек мягкий. Он лишь постоял, немного поразмыслил, изучил этикетку с надписью «scotch whiskey», после чего осознал, что с ним попросту случилось глупое и досадное недоразумению. К данному недоразумению он, впрочем, отнёсся довольно философски, и, рассудив, что во всём этом вероятно есть некий определённый знак судьбы, пошёл сдаваться супруге.
Наташка, в свою очередь, узрев в руках у Серёги вместо заказанного скотча бутылку виски, тотчас заголосила как Ярославна.
- Ты что, совсем идиot? Последнюю валюту пропил, я ж ещё тушь хотела купить. Ну что за человек?! Господи, да где ж мои глаза-то были?! Вот говорила же мама!!
Серёга, в ответ на все эти нападки лишь скрестил на груди руки и гордо безмолвствовал, словно римский патриций проканавший все свои серебряные сестерции. Он вообще больше молчит по жизни.
К счастью вскоре на электронном табло вылетов зажёгся их рейс, и началась регистрация.
Обратно в свою страну оленью они летели почему-то уже не восемь, а девять с лишним часов. В полёте супругам не спалось. Наташка долго синдромила и пилила мужа из-за скотча, благо, что все её тирады заглушались шумом двигателей, а Серёга, выспавшись за отпуск на три жизни, спать пока просто не хотел. Сперва он пробовал читать журналы и листать каталоги, затем пытался разгадывать кроссворды, считал до тысячи и убил, таким образом, несколько часов, но сон так и не шёл. К тому времени, судя по маленькому телевизору между рядами, где их маршрут показывал крошечный самолётик, они уже пролетели больше половины пути. Кругом уже мирно спали остальные пассажиры. Наконец задремала и Наташка.
Серёге же спать так и не хотелось. Промучившись ещё с часик, он решил взять с полки плед и накрыться им. Доставая сверху плед, он заодно снял с полки и дьютифришный пакет с вискарём, чтобы ещё раз взглянуть на свою случайную покупку. Виски до этого он ни разу в жизни не употреблял, хотя, разумеется, знал, что есть такая американская самогонка. Отвинтив чёрную крышечку, он осторожно понюхал содержимое. Самогонкой оно почему-то не пахло. Скорее, наоборот, из горлышка шёл приятный запах свежего хлеба, напомнивший Серёге молодость, когда он работал укладчиком на первом хлебзаводе. Этот знакомый запах, по видимому, и послужил причиной тому, что Серёга, покосившись на спящую супругу, решил напиток попробовать. Глотнув пару раз из горла и ощутив в животе приятное жжение, он отхлебнул ещё разик, но уже побольше. Потом ещё и ещё. И ещё. Через час, высосав половину нольпятой бутылки, Серега, наконец, забылся, похрапывая время от времени.
Проснулся он, когда уже объявили посадку, от тычков его собственной супруги, что, тряся наполовину опорожненной бутылкой, дала волю своим чувствам.
- Я поверить не могу! Ты чем думаешь вообще?! Мы как поедем теперь вообще?! И вообще!! - Наташка орала всё громче, заставляя уже оглядываться остальных пассажиров.
Серёга хоть и на этот раз отмалчивался, но при этом даже улыбался каким-то своим собственным мыслям.
Полчаса спустя, благополучно приземлившись, они прошли паспортный контроль, где Наташку ждал очередной обидный удар судьбы. Её спецкорзинка для фруктов приехала абсолютно пустая. Самым обидным в этой ситуации было то, что те, из наиболее предусмотрительных, кто плотно обмотал свои корзинки скотчем, преспокойно их получили. Очевидно, несмотря на то, что ввоз фруктов в Россию запрещен, таможенники просто поленились их вскрывать и опустошать.
Слава Богу, весь остальной багаж они получили в целости. Потом Серёга с немалым трудом загрузил его весь на тележку, которую и покатил к своей машине на платную стоянку. Наташка, злющая после облома с фруктами, весь вектор своего гнева ожидаемо направила на супруга и продолжала ему выговаривать, идя с пустой корзинкой сзади. Серёга в ответ продолжал хранить молчание. Он вообще редко когда ей отвечал.
На стоянке они с большим трудом запихнули все свои пожитки в автомобиль, после чего Наташка на какое-то время затихла и задумалась.
Ситуация на самом деле была ужасная. Сама она машину не водила. Серёгу в таком состоянии пускать за руль было нельзя, хотя сам он был и не против.
Единственный выход был в том, чтобы дать Серёге выспаться и соответственно протрезветь. Сначала они решили дойти до аэропортовской гостиницы «Лайнер». Но тут им на помощь пришёл дежуривший возле стоянки пожилой таксист, услышавший их разговор.
- Слышь, командир, оно тебе надо? - обратился он к Серёге - У них любой номер за пятёрку. А окна дадут на взлётку, так вообще не выспитесь. Давайте я вас лучше в город отвезу, в нашу гостиницу, номера по две тыщи всего с завтраком, а завтра утром обратно доставлю.
Немного подумав, они согласились и, пролетев по пустынной трассе, уже буквально через полчаса селились в двухместный номер, заказав такси на одиннадцать утра.
Гостиница располагалась на одной из центральных улиц города и представляла собой одно из крыльев здания студенческого общежития УрФУ переделанное под мини-отель. Но номер был вполне себе приличный, со сносным интерьером и отдельной ванной комнатой, куда сразу же и нырнула Наташка. Серёга же, не раздеваясь, рухнул на свою постель, его, к тому времени, наконец-то, догнал сон. Времени уже было два часа ночи по местному.
Примерно через полчаса, когда спать легла и Наташка, за окном раздался первый громкий хлопок. Последующие за ним несколько оглушительных взрывов, заставили их подскочить на своих койках. Было ощущение, что в городе начались военные действия. Взрывы за окном не прекращались и даже переросли в полноценную канонаду, сопровождаемую яркими вспышками и дикими громогласными воплями. Кто вопил и что именно, было непонятно. Но орали явно не по-русски. Когда Серёга еле-еле встал и словно лунатик, вышел в коридор, чтобы узнать о причинах происходящего бесчинства, то там его встретила заспанная дежурная горничная.
- Да это ж китайцы, соседи наши, студенты. У них в Китае Новый Год сегодня, вот и пируют, фейерверки свои пускают, каждый год так в феврале. Да Вы не расстраивайтесь, они обычно недолго празднуют. Не то, что наши - она потянулась и зевнула.
Новогодняя феерия продолжалась больше часа, после чего наступила относительная тишина. Но заснуть сразу им всё равно не удалось. Праздновавшие студенты оказались их соседями через стенку со стороны общаги и, переместившись с улицы к себе в комнату, продолжили встречать Новый год у себя. Слышимость при этом была отличная: азиаты что-то шелестели на своём языке, дружно смеялись и пели длинные и тоскливые китайские песни. Наташка несколько раз с ненавистью стучала пультом от телека по батарее пока они, наконец, не успокоились.
Когда, наконец, они угомонились и затихли, был уже седьмой час утра. Примерно к семи утра, когда Серега, в очередной раз, удостоверившись, что говно не приходит одно, опять закемарил, под окнами раздался первый длинный и громкий автомобильный гудок. За ним тут же последовал второй, за вторым третий и вскоре все они слились в непрерывный гул клаксонов. Серега как ошпаренный снова выскочил в коридор, где обнаружил прилипшую к окну дежурную, которая сама ничего не понимала.
- Может свадьба - пожала она плечами - ничего не понимаю, дурдом какой-то сегодня.
Гудки тем временем продолжались с всё возрастающей частотой. Серёга вернулся в номер, где на кровати сидела очумелая Наташка. О том, чтобы в таких условиях спать не могло идти и речи. Примерно часов в девять, когда уже начало светать обнаружилась причина этой какофонии.
Оказывается, прямо через улицу была перекинута большая рекламная растяжка с надписью цветными буквами:
«ЕСЛИ ЛЮБИШЬ СВОЙ ГОРОД - ПОСИГНАЛЬ!!!»
Что проезжающие водители и делали с удовольствием. Многие при этом высовывались из своих авто и сигналили по несколько раз. По обе стороны от растяжки стояли группки молодых людей с шариками и, улыбаясь, махали в ответ. По всей видимости, это был какой-то флэшмоб.
Что оставалось делать в этой ситуации супругам? Практически ничего. Только умыться, сходить на завтрак, собраться и спуститься к такси, чтобы ехать на стоянку в аэропорт.
Серёга, в принципе, пришёл в себя и решил ехать домой, хоть и не выспался. Тем более, что выбора у него не было, назавтра ему нужно было выходить на работу. Наташка после бессонной ночи выглядела далеко не лучшим образом, бледным лицом и тёмными кругами под глазами напоминая Серёге панду, которую он видел в зоопарке. Но вслух он ей этого не сказал. Он вообще мало что когда говорит.
Доехав до своего автомобиля, Серёга попробовал его завести. Несмотря на мороз, двигатель заработал с полтычка. Пока мотор прогревался, они с Наташкой разобрались с багажом, поместив большую его часть сзади, и Серёга поднялся в кондейку к сторожам доплачивать за сутки. В это время Наташка, которой показалось, что один из матрасов будет мешать смотреть Серёге в зеркало заднего вида, недолго думая решила его распаковать и загнуть в сторону неудобно торчащий, по её мнению, кусок.
И вот тут-то и началась вторая часть Марлезонского балета: без вакуумной упаковки открытый матрас мгновенно раздулся, увеличившись в объёме в несколько раз, и самым чудовищным образом превратился в подобие гигантского серого кирпича. Запихнуть этот «кирпич» обратно в машину у неё уже просто не получалось.
Подошедший Серёга сразу понял, что его горячо любимая жёнушка умудрилась притащить для них очередную проблему. Несколько раз он также попытался втиснуть матрас в салон. Но, увы, даже при своих немаленьких размерах их универсал был не в силах вместить матрас в себя.
Как говорят в Африке, даже если тебя сожрали, то у тебя есть, по меньшей мере, два выхода. В данной ситуации выходов Серёга тоже видел два: во-первых, можно было попробовать обрезать лишнюю часть матраса ножом, уменьшив, таким образом, его до приемлемого размера, а во-вторых, можно было выкинуть нахрен этот матрас на ближайшую помойку и ехать уже домой. Всё равно ещё один матрас у них оставался.
Обрезать матрас Наташка категорически не захотела. Не согласилась она и с идеей оставить один из матрасов на месте. Немного покумекав, она гениально надумала, расположить матрас на крыше автомобиля и, невзирая на отсутствие верхнего багажника примотать его к мерсу скотчем, который можно купить в аэропорту. Сходит она сама, потому что Серёга, как выяснилось, на покупку скотча совершенно не способен.
Серёга в ответ традиционно промолчал. Он вообще не особо разговорчивый.
Через четверть часа они положили непослушный матрас сверху и, передавая с Серегой, друг другу скотч через открытые двери примотали его к крыше. Вид при этом у их автомобиля получился несколько необычный и даже какой-то инопланетный.
Наконец они двинулись. Совсем скоро Серёга понял, что быстро доехать до дому им не удастся. Кто ездил по этой дороге знает, что это не трасса, а мусоропровод. Менты по дороге на Тюмень стоят там в каждой придорожной деревушке. Первый же тормознувший их сержант матрас велел снять, мотивируя это ужасающей опасностью для других участников движения. Потом он долго мурыжил документы, пробивая их по рации, и вообще был настроен нешуточно. Неизвестно чем бы это всё кончилось, если б они за пятихатку не договорились с подошедшим сержантским напарником, что, уже подходя к ним, начал сходу подмигивать Серёге как пиковая дама.
Далее было то же самое. При виде их мерса инспектора их сразу останавливали, каждый раз требуя объяснений насчёт странной конструкции на крыше, долго проверяли документы и заставляли показывать остальной багаж. Спустя какое-то время их, конечно, отпускали, но всё это стоило денег, которые таяли с нехилой скоростью.
Ехали они, в итоге, очень медленно. И дело было даже не в гаишниках. Примотанный к крыше матрас при движении раздувало, а при попытке развить какую-то более-менее приличную скорость его попросту задирало над крышей, ударяясь об которую он издавал оглушительные хлопающие звуки.
Поэтому двигаться им пришлось по-крейсерски, примерно 30-40 километров в час, что вызывало жуткое негодование других участников движения, вынужденных тащиться сзади. Дорога и так шла по населённым пунктам с ограничением скорости, а тут ещё их мерин собирал сзади целые караваны из грузовиков, джипов и легковушек.
Несколько раз проезжавшие мимо водители высунувшись, называли Серёгу разными нехорошими словами, самыми приличными из которых были «волк» и «педосек», а какие-то молодые отморозки, обгонявшие их на ауди, даже швырнули в них из окна своей машины пустую коробочку из-под компакт-диска, заставив Наташку завизжать от ужаса.
А одна огромная фура, долго пытавшаяся их обойти, так страшно гудела и моргала фарами, что Наташка заставила Серёгу съехать с трассы, чтобы её пропустить.
Где-то уже в районе Камышлова над ними стал кружить большущий беркут, внимание которого, по все видимости, привлекли раздающиеся внизу странные звуки. Сделав несколько ложных заходов, он прицелился и метко насрал им на лобовуху. Причём не капнул как-то там по-птичьи, а нешуточно так навалил, словно какой-нибудь археоптерикс, еле щётки счистили. Это, вероятно, показалось ему забавным, и каким-то, одному ему известным образом, он пригласил пару родственником, вместе с которыми и уделал сверху весь матрас, отстав от них уже ближе к Талице.
Позабывшая про сон Наташка, от всей этой происходящей с ними жути уже просто молчала, закусив губу, и лишь время от времени начинала беззвучно плакать.
Зато на следующем посту их хоть и остановили, но матрас уже не трогали а, посмотрев на измученную и зарёванную Наташку, сразу отпустили, проверив документы и даже не взяв никакого штрафа.
В общем, ехали они так почти девять часов и добрались до Тюмени уже в полной темноте, сразу отправившись на круглосуточную мойку, где практичная Наташка, пока Серёга вышел покурить, сдуру упросила заспанную тётку-мойщицу заодно помыть и матрас. Увы, как и многие другие благие женские начинания, это действо не дало ожидаемого эффекта. После мойки этот, в общем-то, легковесный предмет превратился в какое-то подобие каменного обелиска и стал весить явно больше центнера. Все их совместные семейные попытки водрузить его обратно на крышу мерса ни к чему не привели и Наташка, по своему обыкновению, принялась давать мужу мудрые, но технически сложновыполнимые советы.
И вот тут произошло нечто необычное. Серёга, наш Серёга, который мимо гаишников-то проезжает с поднятыми руками, неожиданно взбунтовался. Так редко выходящий из себя, он не выдержал, бесанулся и, используя обычно несвойственные ему непарламентские выражения, высказал всё-то, что он думает по поводу этой поездки, этого матраса, Наташкиной мамы и самой Наташки, всем вместе которым, по его словам, он хотел бы придать некий замысловато-эротический крутящий момент. Каким-то образом Серёга вдруг начал изъясняться складно, пространно и утончённо. По поводу Наташкиной мамы Серёга высказал дополнительное предположение, что, таких как она гадин, вообще Онищенко запрещать должен.
Также в подтверждение своих слов и видимо для большей их значительности, Серёга произвёл руками несколько откровенных жестов и поднёс к Наташкиному носу кулак, пообещав при малейшем с её стороны писке бесплатно сделать ей полный массаж лица, не хуже чем в Таиланде.
Наташка, впервые в жизни увидевшая супруга в таком состоянии, от страха впала в анабиоз, и мгновенно замолчала, не смея ему возражать.
Тем временем Серёга, немного успокоившись, нашёл на соседней стоянке двоих сторожей, которые за полпузыря скотча охотно согласились его беде помочь и даже притащили для этой цели моток шпагата, крепко примотав матрас к крыше.
Затем они прокрались на машине по ночному городу до нашего двора, где, подъехав к гаражу, Серёга спихнул трёклятый матрас на землю. Нести его самому было уже абсолютно невозможно, весил он уже как два пианино. На дворе, как вы помните, был февраль и, пока они ехали до дому, матрас, вследствие обледенения потихоньку превратился в монолит.
Осознав это, Серёга позвонил нам с Харей, вызвав к подъезду. Ничего не уразумев из его сбивчивых объяснений, я оделся и спустился вниз, где уже стоял также ничего не понимающий Харя, куривший сигарету.
- Не зевай, ужин видно - протянул он мне смятую пачку.
Закурить я не успел, потому что, со стороны гаражей внезапно показался Серёга и, махнув нам рукой, позвал к гаражам.
Зрелище, представшее там нашему взору, было каким-то нереалистичным и даже пугающим. Серёга с почерневшим лицом, стоял у своего мерина. А на ворота его гаража была привалена какая-то, как нам показалось, серая бетонная плита перекрытия, сбоку от которой замерла зарёванная Наташка, с явным ужасом глядевшая на супруга.
- Мама римская - ахнул при виде этой картины мгновенно сориентировавшийся Харя - точняк Серый тёщу кончил…. В бетон, по ходу, и закатал, как подписывался…- Харя даже перекрестился.
Мне грешным делом, тоже пригрезилось что-то подобное, уж больно жутко всё это со стороны выглядело. А что ещё в этой ситуации можно было подумать? В голове беспокойно замигала тревожная кнопка - что делать?
Потом, когда мы подошли поближе, то поняли, что Серёга выглядит таким потемневшим из-за загара. Плита же смотрелась несколько странно. Почему-то по всей своей поверхности она была перфорирована небольшими круглыми дырками.
- Матрас это, тёще мы привезли - видя наше недоумение, устало пояснил Серёга - спать ей у нас негде, как той собаке - покосился он на жену. Наташка, к нашему удивлению только всхлипнула и промолчала.
После того как ситуация разъяснилась, мы все вместе покатили этот тяжеленный обледенелый матрас по снегу к подъезду, где, напрочь снеся пару почтовых ящиков и сломав возвратный механизм входной железной двери, втроём допёрли это злополучное резиновое изделие на пятый этаж до их квартиры.
На шум выглянула Серёгина тёща, тут же принявшаяся что-то недовольно бубнить. В ответ Серёга, неожиданно для нас с Харей, начавший вдруг длинно и красноречиво выражаться, крепко ухватил её за шиворот и сходу провёл с ней решительную и действенную коммуникацию, смысл которой сводился к настоятельной ей рекомендации замолчать отныне и навеки во избежание познания ею истинного смысла скорби. При этом Серёга выразил уверенность, что в случае же какого-либо неполного понимания его слов, он прямо сейчас может перейти от них к делу и чтобы доказать серьёзность сказанного для начала заедет ей пару раз разводным ключом по имплантантам.
Поскольку тёща таким Серёгу тоже никогда не видела, то она, потеряв дар речи, молниеносно развернулась и спешно скрылась в зале, где и залегла на своём диване кверху воронкой. Больше в тот вечер она не показывалась. Нового Серёгу она явно боялась.
Так вот и закончилась эта история в постельных тонах. Что тут можно ещё добавить? В семье сейчас у них полная красотень. Сплошные эндорфины. После той Серёгиной операции по принуждению к миру, тёща у него даже не пикнет, живут они с тех пор душа в душу. Даже в случающихся между ним и Наташкой мелких семейных стычках она, как правило, всегда на стороне зятя.
Серёга купил для неё новую кровать, под размер матраса. Второй матрас Наташка хотела продать, но Серёга запретил, решив оба оставить для тёщи, и уложил их, как и планировали, один на другой.
Получилось немного высоковато, но зато теперь каждый божий вечер, как соберётся тёща спать, так у них дома одна картина - она словно Исинбаева разбегается из дальнего угла комнаты и бежит к кровати. Возле неё она сбрасывает свои тапки, как нижние ступени ракетоносителя и запрыгивает вначале на табуретку, потом отталкивается от неё, делает сальтуху и перелетает к себе на кровать, где уже и лежит на своей каучуковой перине, как кукла наследника Тутти. Серёга даже на сотовый это втихаря записал, нам показывал.
Вот такая вот бывает польза от загрантуризма. А не поехал бы тогда Серёга, так до сих пор бы его грызли, к осьминогу не ходи. Не зря, в общем, съездил. Но больше вроде не собирается, понравилось ему там или нет, мы с Харей так и не поняли. И сам он ничего толком не сказал. Он ведь вообще у нас человек такой, молчун по жизни.
© robertyumen