Убитые Нервы или Страшная Правда о Переписи Населения.
Эта история произошла с двумя моими бывшими одноклассниками Юрой и
Женей. Я с Юркой студенты(читай дешевая рабочая сила)МГТУ "МАМИ".
Поэтому мы были переписчиками одного и того же переписного участка. Женя
случайно оказался на этом участке и решил почувствовать романтику
переписи. Для этого он отправился на обход квартир с Юркой вместе. После
изрядного количества жилищ они попали к трясущемуся (как после месячного
запоя) мужчине в летах. Из него лился поток фраз
“яполковникФСБвотставке, идитенакухнютамудобнееит.д...” Уже привыкшие
ко ВСЕМ личностям они начинают его переписывать. Полковник после
нескольких вопросов скрывается в комнате. Через пару минут он
возвращается, как ни в чем не бывало ходит по кухне, ПЕРЕЗАРЯЖАЯ
ПИСТОЛЕТ. Женя бледнеет, Юрец глотает воздух пытаясь надышаться. Видя
это Полковник говорит “тутэтойштучкинетнетуштучки”, показывая отсутствие
обоймы. Первый шок проходит, Женя сквозь зубы цедит “Пиши быстрее”, Юра,
проскакивая 50% Вопросов, пытается быстрей уйти. На вопросе о сыне
полковник резко выходит, роняя фразу “а у меня еще Обрез есть”.
Все обошлось, он вернулся с фотографией сына.
Но первая фраза Жени, когда я его увидел Была
"%: ;%;№%;%№;% вашу перепись"
В конце 50-х годов моя матушка, рассказавшая мне эту историю, училась на
вечернем отделении Полиграфического института.
В числе прочих, в ее
группе был уже немолодой, лет под 40, мужичок, служивший в
картографическом отделе всесильного тогда, КГБ. Полковничьи звезды он
получил еще на войне, там образование никого не интересовало, но мирное
время требовало для хоть какого-то служебного роста, корочки о высшем
образовании. Служба полковника была вполне мирной, и ходил он всегда в
гражданке. Но за что-то его сильно невзлюбил один из профессоров,
завернув бедного студента дважды со своего экзамена. Полковнику грозило
отчисление и проблемы с карьерой, и товарищи по группе подсказали ему
единственно верное решение…
На последней пересдаче вместо обычного немолодого студента-вечерника,
профессор увидел полковника КГБ при полном параде, с орденами и
медалями… Надо сказать, что дело было вскоре после ХХ съезда, где народу
рассказали много жуткого о деятельности славных Органов, да и любой
обычный человек и без того относился к синим петлицам с благоговейным
ужасом… Вопросов по предмету не последовало - вредный профессор на
дрожащих ногах, постоянно извиняясь, проводил своего студента чуть ли не
до дверей института - естественно, с отличной оценкой в зачетке…
P.S. Я могу ошибаться - возможно, КГБ именовался тогда МГБ, либо как-то
иначе, что сути дела, и даже цвета петлиц и просветов на погонах, не
меняет.
Как я принимал присягу.
В завершение военной кафедры нас, студентов, отправили на сборы, от
которых я правдами и неправдами отмазался, т.к. нашел интересную и
оплачиваемую работу, от которой очень не хотелось отказываться. Но
полковник, с которым я договаривался, поведал, что придется-таки приехать
на первый день - получить форму и еще раз на присягу... Ну с первым днем
все понятно. Вид самого себя в зеркале в комнате дОсуга (как говорил
прапор) поверг меня легкий шок. Плюс прочие известные всем развлечения в
виде столовой и первого урока по завязыванию портянок.
На присягу надо было приехать в воскресенье, и я не сильно торопясь
приехал часам к десяти. Около казармы носился злой и матерящийся
полковник, который ждал меня. Оказывается, построение на присягу уже
началось... (все остальное происходит бегом). Я бегу в куда-то на этаж,
напяливаю на себя форму, впрыгиваю в носках в огромные керзачи и бегу к
площадке, на которой началось построение... За мной бежит полковник и на
бегу всучивает мне автомат, который я взял в руки впервые в жизни. На
плацу стройными колоннами уже обученные ходить строем мои одногруппники
уже чеканят шаг... Когда они проходили мимо меня, я прыгнул в строй и
видел только как красный от злости полковник шипел взводному, чтоб меня
затолкали в середину.. Меня в это время такая охватывает тоска...
Сюрреализм происходящего на жарком плацу напоминает мне какое-то типа
альтернативное кино... тут я замечаю, что у рукава у всех засучены,
видимо, в связи с жарой, а у меня они просто спущены. Ну да ладно.
Марширую, поворачиваю, строюсь.
Собственно сама присяга прошла обычно. Разволновался. Кругом все
клянутся в верности Родине и проч. В общем, момент ответственный.
Когда все закончилось, все разбрелись по плацу, фотографироваться. Ко
многим приехали родители, девушки (все это рассказано для того, чтоб
понять мое настроение). Я думаю только о том, как бы побыстрей свалить
отсюда и как решить вопрос со злым полковником, и как завтра провести
переговоры по работе... Отхожу весь в мыслях на край плаца и чтоб только
никого не видеть стою, сжимая автомат, смотрю на пустырь с
недостроенными гаражами... И тут!!!
И тут мне на плечо ложится чья-то тяжелая рука. Я оборачиваюсь и вижу
огромного генерала с потным суровым лицом, который произносит следующую
фразу (не забуду никогда):
- Что грустишь, солдат?
Басс
История эта произошла в середине 90-х в славном Минском Радиотехническом
Институте (тогда уже Белорусском Государственном Университете
Информатики и Радиоэлектроники).
Был у нас забавный предмет - ЗНвЧСиРБ (защита населения в чрезвычайных
ситуациях и радиационная безопасность).
Вел этот предмет бывший начальник военной кафедры вышеназванного
университета, полковник в отставке Н. Был он весьма колоритной личностью
(хотя по слухам здравствует и по сей день). Сухонький высокий старичок с
военной выправкой, куривший на редкость вонючие папиросы с мундштуком и
потихоньку впадающий в легкий старческий маразм. С военной кафедры,
правда, о нем были только положительные отзывы: «настоящий полковник» и т.д.
Несколько штрихов к портрету. К лекциям его особенно никто не
прислушивался: кому интересно, когда студенты склеют ласты, если на
рядом расположенном заводе произойдет выброс аммиака или как соотносятся
между собой Бэры и Зиверты? Поправляли его, когда он начинал нести уже
совсем откровенную чушь. В этом случае он отходил на два шага от доски,
прищуривался и говорил: «Да… тут я загнул. Я загибаю!!! ».
Или вот еще штришок. На первой лабораторной работе, которую он называл
"лабалаторка", народ наконец-то дождался звонка и понесся курить.
- Куда вы это?!! - остановил их полковник.
Ребята стушевались:
- Да мы, собственно, по малой нужде, - выдумал уважительную причину
староста.
- Как это по малой нужде? А Я ДЛЯ ЧЕГО ЗДЕСЬ СИЖУ?!!
Что он имел ввиду? …
На одной из последних лекций полковника уже никто не слушал. Он, как
всегда, убедительно излагал курс, студенты писали курсовые и
контрольные.
На одной из первых парт двое парней заигрывали с сидящей позади них
девчонкой. Полковник несколько раз бросил на них красноречивые взгляды,
а потом гневно спросил:
- О чем вы это там воркуете, два голубчика? - аудитория притихла. - Вы
что, уже все "лабалаторки" сдали?!!
Один из ребят попытался оправдаться: мы, мол, к экзамену все сделаем...
- Я вот вас на экзамене сделаю! И подругу вашу СЗАДИ!!!
Ну что здесь добавить. Да, он загибал…
Военные сборы, на которые нас отпавляют военные кафедры - это, как всем
известно, больше fun для студентов (в части - курсантов), чем реальная
служба - это не новость.
У нас сборы длились две недели, и, соответственно, после первой недели
приближалась присяга. Мы репетировали строевой шаг, "честеотдавание",
ношение автомата, собственно речь и другую необходимую муть. Уже от
таких репетиций сержант и майор катались от смеха, не забывая поливать
нас традиционным матом в качестве критики. Народ собрался, естественно,
пофигистический и стараться, да еще в жару, всех конкретно ломало. Была,
конечно, парочка ботаников, но над ними и мы вместе с офицерами
хохотали. Помню, на первый день сержант-собака разбудил нас чуть ли не в
6 утра и погнал на зарядку на плац. Через 15 минут вернулся забрать нас
и, увидев вместо плаца кладбище сигаретных бычков, обиделся на нас и
перестал больше заботиться о нашем здоровье, и мы остались без зарядок
по утрам.
Но это так, к слову, просто всем на все было наплевать. Командование
напрягалось, все-таки болельщики подтянутся на присягу, и чтобы честь
части не запятнать, надо все красиво сделать. С ходьбой-говорьбой не
вышло, надо хоть вид опрятный создать. Майор сказал, что завтра, мол,
последняя репетиция и чтобы все были аккурат в том, в чем на присягу
пойдут. А во что, собственно, наряжаться? У половины взвода сапог нет,
потому что не хватило, а у другой половины, потому что сами отказались -
не студенческая это обувь. Вот и пришли на следующий день кто в чем, как
на маскарад. Одни, наиболее консервативные, все-таки напялили сапоги,
другие в Мартинсах-Гриндерсах как реальные пришли, правда топ (все, что
выше сапог) оставался со времен первой мировой, что очень сильно между
собой конфликтовало, но придавало взглядонеотрываемый шарм, остальные -
в кроссовках.
Остальные, но не все. Нашлись умники, которые решили, что момент
торжественный и надо приодеться как следует, а поскольку фрак не оденешь,
можно хотя бы вечерние туфли обуть. Что и сделал один мой друган по
имени Марат - напялил черные, начищенные до блеска лакированные туфли
(с армейской-то формой)! Уже ничего... Но это майору по ходу так
понравилось и так его тронула тотальная опрятность чела, что он на весь
строй громко объявил:
- Значит так, мля! Чтоб завтра, на х, все были такими же как у ЭТОГО
ЛАКИРОВАННОГО ТУФЛИ!
... Теперь мы офицеры запаса (дай Бог, чтобы запас никто не трогал)...
Гарик был тих, вежлив без подобострастия и моден черноочково-джинсовым
прикидом.
Легкое заикание, проявляющееся только в моменты сильных
душевных всплесков, придавало его обычно спокойной, неторопливой речи
дополнительный колорит.
Гарик посещал институт, заходил в аудитории, пил пиво с друзьями и при
крайней необходимости вежливо присоединялся к тем пяти-шести людям,
которых удавалось найти в классе. В общем, был образцовым студентом.
...
В этот раз Гарик пришел в институт после долгого перерыва, вызванного
сначала зимней простудой, пришедшейся как раз на те две недели, в
которые у него было желание узреть стены родного института, а затем
по-весеннему красивыми девушками и певчими птичками на расцветающей
природе. И весна уже подходила к концу, когда двери института
гостеприимно распахнулись перед ним от легкого толчка ладонью. Гарик
прошел наверх, удивляясь царящей тишине...
...
Сосредоточенно скрипели перья, ой нет, уже шариковые ручки, лица
профессоров на кафедре излучали подозрительность, смешанную со
сдерживаемым торжеством. Временами то один, то другой страдалец
поднимался с насиженного места и на подгибающихся ногах брел к лобному
месту, всеми порами уже ощущая грубое прикосновение солдатской формы к
телу. Прошло больше часа и уже виделся финал, для кого-то счастливый,
для кого-то несчастный, но для всех одинаково неизбежный...
Дверь тихо раскрылась и в открывшийся проход шагнул Гарик. Синие джинсы
традиционно гармонировали с черной кожаной курткой, на плече висела
легкая полуспортивная сумка, знаменитые очки гордо блистали зеркальной
чернотой, отражая перекошенные лица преподавателей и вдохновенные -
студентов. Все замерли, у всех, фигурально выражаясь, "... в зобу
дыханье сперло" (Уж это-то, надеюсь, И. А. Крылов?) от предчувствия
страшной расплаты, неминуемо грозящей любимцу курса. Резко оборвалось
чье-то хриплое прокуренное покашливание...
Гарик непонимающе повернул голову, с каменным выражением лица медленно
обвел всю переполненную аудиторию фасеточным взглядом черных очков,
наконец прикипел им к ошарашенной профессуре за кафедрой. На лице его
отразилось неподдельное изумление, мизинцем левой руки очки сдвинулись
на лоб и Гарик, наклонясь в сторону профессоров, интимно
поинтересовался:
- Э... э... экзамен?!
Питер, лет с десяток назад.
Петроградская сторона. Квартира. Коммуналка, где я снимаю комнату.
«На тридцать восемь комнат - всего одна уборная»
Точно. Только комнат - четырнадцать.
На двери - ОДИН звонок. И табличка: кому и сколько раз звонить.
Первое действующее лицо: моя соседка. Ей звонить - 13 раз.
Соседка официально не разведена, но мужа уже выгнала и ключи от квартиры
у него изъяла. Бывший муж - милиционер. Кобура, сапоги и рост 1м 95 см.
Второе действующее лицо: я, холост, студент Рост 1м 60 см. Звонить 3 раза.
Прелюдия. Раздеваясь, моя прелестница сообщает, что супруг обещался нынче
прийти, но она его, подлеца и на порог не пустит! Он, видишь ли пристрелить
ее обещался, нахал!
Постельная сцена. Мы активно ищем, ищем и находим новые формы, новые
подходы. Мы прилагаем невероятные усилия… Мы уже близки… мы рядом.. вот.. вот…
Держись! Не опускай ноги! Выше! Давай! Да…
ЗВОНОК.
Соседка: (вслух) РАЗ… ДВА… ТРИ…
Я…???
Соседка: ЧЕТЫРЕ…
Я: Уф-ф-ф-ф!
Соседка: ПЯТЬ… ШЕСТЬ… СЕМЬ… ВОСЕМЬ…
Я - Блин!
Подруга: …ДЕВЯТЬ… ДЕСЯТЬ… ОДИННАДЦАТЬ… ДВЕНАДЦАТЬ… ТРИНАДЦАТЬ…
Я: У-п-с! Приплыли!
Соседка: ЧЕТЫРНАДЦАТЬ… Не он! Ладно, продолжай!
…хотел бы я посмотреть на такого жеребца… Четырнадцать звонков. Прямо в мозг,
как собаке Павлова.
А через год, в армии, меня крутило от смеха, когда на строевой подготовке
сержант громовым голосом командовал: «С подсчетом вслух - делай - РАЗ, -
делай ДВА, делай ТРИ!…»
Фамилия сержанта была Павлов…
Сема Томатный
84 год, Советская власть еще (пока), город Полтава.
Служил я тогда в ВВС
(не путать с БиБиСи): старший техник стратегического бомбардировщика, бравый
офицер-старлей, отличник УБиПП - будьте любезны. И вот случились у нас учения,
и не просто учения, но - всего Варшавского Договора, «ЩИТ-84». Серьезное,
в общем, мероприятие. И секретное - абсолютно. Я перед этим с вечерка в город
зашился в общагу пединститута, так там студенточки все мне в картинках рассказали,
что, где, когда. Даже точное время объявления тревоги. Ноу проблемс. Народ
и армия - едины, хе-хе…
Припахали нас тогда круто. Все развозить не буду, потому как получится не история,
а драма о семи песнях с хором в кулисах, скажу только, что первый (и, надеюсь,
в последний) раз в жизни не спал трое суток, безо всяких там метафор. Помню еще
на исходе второй ночи полковой врач по аэродрому на командирском газоне допинг
развозил: фляга чифира и емкость со спиртом. Стакан первого, пятьдесят грамм
второго - и вместо сердца пламенный мотор!..
Короче, готовились в Германию, на Видшток (город такой). И по этому поводу грузили
наши сундуки с крыльями под самую завязку шариковыми бомбами. Это такая хитрая
зараза, по живой силе применяется, пятьсот больших шаров размером с апельсин,
а в каждом из них - по пятьсот маленьких. Шрапнель. Братский привет трудовому
германскому народу.
Замутка командования была такая: вражеский как бы аэродром, летит первая
эскадрилья с фугасными, ломает взлетную полосу вдребезги и пополам, а потом мы,
родимые, с приветом - добиваем все, что шевелится. Стратеги, блин.
Ладно.
Кое-как все подвесили, от двигателей! форррррсаж - взлет. Город аж присел,
стратегические бомбордувальники (хохл. мова), да в количестве …дцати штук -
это вам не жук начихал!
Замаячил свет в конце туннеля: конец войны, победа, ордена и грандиозное всеобщее
бухло под тромбоны «Прощания славянки».
Ну, мы спирт поделили, сидим, предвкушаем…
И тут бежит мой начальник штаба, жирная задница, спотыкается, а рожа у него,
товарищи дорогие, - ну совершенно как у срущего кота!
Суши сухари, говорит, твоя лайба ни хpeнa ничего не сбросила, назад все везет!..
А это, если кто не понимает, ЧП хуже катастрофы. Лучше пусть самолет разобьется,
люди погибнут - чем перед начальством так жидко обкакаться: там же министр
с главкомом на трибунах, братские генералы соцлагеря и, что самое паскудное,
иностранные наблюдатели, морды шпионские - и все смотрят, как мой ероплан уходит
мимо кассы в пронзительную голубую высь, не сбросив ни единой бомбы. А ну, подать
сюда этого пацифиста!.. В лучшем случае - из армии попрут, по звезде мешалкой,
а в худшем…
Такие вот мысли должны были в моей башке подуматься. Ага. Как же! Думалось
почему-то о том, как я буду все это дepьmo снимать, которое двое суток вешал,
в то время как остальные - водку трескать.
Ну, сели, сволочи. Затащил я тягачом свою гадюку на стоянку, руки - за спину
(заранее). Смотрю - рулят, голубчики: два газона и волгарь, черный,
что характерно…
Ой, мама!...
А они на меня вроде как и положили: заворачивают к соседу Сереге, выдергивают
из ероплана летчиков, вяжут техноту, сажают всю эту банду по своим зековозкам
и увозят в неизвестном направлении.
Оказалось вот что: раньше ведь где бомбились? в Казахстане: видимость от горизонта
до горизонта и ни одного живого человека - степь да степь кругом. А тут - Европа,
город на городе сидит, туман опять же, на локаторе сплошные засветки - развели
радиостанций, немцы хреновы! куда кидать? - вот и бзднул мой командир. Он ведомым
шел. А ведущий - комэска - крутой был, как водка газированная - и не бзднул.
И вывалил груз вслепую.
В общем, двенадцать только километров до деревни не донес. Там стадо коров как
раз паслось - так этот фарш даже жрать потом нельзя было. Полк два года немцам
компенсацию выплачивал.
Так что я даже героем вышел.
Конец истории был такой.
Бомбы мои всей толпой сдернули на радостях за час чуть ли не голыми руками -
поняли, на нас вины нет, а если кто шибко крутой чкалов/коккинаки - то это его
проблемы. Финальное построение. Инженер полка говорит нам комплименты, какие мы
обалденные спецы, и какие летчики лохи, и как они братских немцев обидели… -
и тут из-за капонира вылазит на четырех костях пьяный в дым прапорщик с простой
русской фамилией Цымбалюк и орет дурным голосом:
-Гитлер капут!!!..
Он, гад, когда допинг развозили и пока врач пульс ему щупал, ухитрился пропорции
перевернуть в свою, так сказать, пользу: чифира он пятьдесят грамм принял,
а спирта как раз наоборот.
Патриот, мля…
Общение с представителями военной кафедры всегда вызывало массу противоречивых
эмоций у студентов, особенно у студентов факультетов точных наук - физики,
кибернетики и т.
п. Мне повезло: на нашей военной кафедре (а точнее, факультете -
был свой декан, куча кафедр и, так сказать, стационар, где на полном казарменном
режиме учились будущие кадровые военные) работали и продолжают работать нормальные
люди, с которыми практически всегда можно было найти общий язык. Подтверждением
этому служит тот факт, что из немалого преподавательского состава кличку имело
только два человека.
Один из них - добрый и застенчивый подполковник - получил погонялово «Гоблин»
за свою длинную нескладную фигуру и за чрезмерную педантичность. В сущности,
он был несчастным человеком: обладая очень мягким характером, он хотел быть
сильным и самоутверждался на студентах - оставлял свою группу досиживать пару,
когда остальные преподаватели распускали свои группы, придирался к неточностям
в ответах студентов. Его недолюбливали, но с ним можно было найти общий язык,
и к нему относились, как к больному ребенку.
Второго - подполковника Брауна (это не кличка, это фамилия) - ненавидели всем
факультетом, включая казармы. Неумный и спесивый солдафон к тому же занимал пост
замдекана по чему-то там и доставлял немало неприятностей не только студентам
и курсантам, но и преподавателям. За что и получил модификацию фамилии - иначе
как Даун за глаза его не называли. Особенно любил подполковник строевую подготовку.
А теперь история одного армейского маразма.
Генеральная репетиция присяги. Конец мая. Жара. По плацу топает восемь групп
студентов четвертого курса, пытаясь под руководством офицеров-кураторов научиться
шагать в ногу. Получается. Как у цирковых медведей играть в хоккей. Мысль о пиве
плотным туманом висит в воздухе, грозя материализоваться массовым неповиновением.
Наконец, когда кураторы понимают, что большего от нас все равно не добиться,
группы выстраиваются на плацу для проверки на готовность перед начальством.
Декан справедливо рассудил, что этого цирка он насмотрится на присяге,
и на репетицию послал заместителя. Брауна.
И вот он поднимается на трибуну, низенький и толстенький. При этом вид у него
такой, как будто он принимает парад на Красной площади. Мы (студенты) ему
не нравимся. Еще раз повторю, что студент, измученный жарой и мыслью о пиве,
стоит по стойке смирно так же естественно, как медведь держит клюшку.
Ни с медведем, ни тем более со студентами ничего поделать нельзя, это понимает
даже Браун. Но он хочет покомандовать. И решает отодвинуть строй на два шага назад.
«Курс!» - командует он, - «Кругом! Два шага вперед НАЗАД шагом марш!»
Неожиданный взбрык командирской мысли привел к разрушительному результату:
под взрыв хохота строй рассыпался и прополз эти два шага чуть ли не
на четвереньках. Дальше нас не проверяли.
Было это в приснопамятные времена середины восьмидесятых.
Учился я
в институте и раз в неделю целый день мы проводили на военной кафедре.
А занятия на военной кафедре отличались от прочих тем, что их
практически невозможно было (в силу тяжести проистекающих затем
последствий) просачковать. А еще тем, что пар было не три, а четыре -
полный 8-ми часовой рабочий день. Две пары, перерыв на обед - все как
полагается. Тем не менее, бывало иногда так, что курс лекций в силу
разных причин кончался раньше, так, что у преподавателя в запасе
оставалось два, а то и четыре часа. Тогда этот преподаватель "чтобы
не нарушать отчетности" все это время травил нам байки из его служилого
в войсках прошлого. Отпустить студиозов с последних часов - никогда,
потому как "по Уставу - не положено". Если преподаватель Иванов не мог
занимать эти часы сам, то он просил подменить его преподавателя
Петрова... Ритуал соблюдался свято. Но вот как-то раз приехала на нашу
военную кафедру какая-то большая шишка из Политуправления и устроила
общекафедральное офицерское политпросвещение аж на всю вторую половину
дня. Ввиду чего заведенные порядки рисковали рухнуть из-за невозможности
офицеров выставить себе замену. Выход был найден в том, что на нашем
цикле все-таки нашелся один "действующий не офицер" - лаборант
по фамилии Машковский. Все студенты всех преподавателей были согнаны
в одну аудиторию, им был явлен "старший - Машковский", офицеры
удалились... Естественно, что лаборант не имел и сотой доли того
славного прошлого, которое имел любой из отсутствующих преподавателей.
Почему и объявил - "заниматься делом, сидеть тихо, окончание занятий -
в 17 часов, я - в соседней комнате" и смылся. Четыре часа тотального
тихого безделья привели всех в состояние такого офигения, что когда
наступило это "17 часов", когда заведенные у кого-то на это время
часы-будильник запищали "пип-пип-пип" и я произнес спонтанно пришедшую
на ум фразу "Машковское время - семнадцать часов" - народ грохнул
до звона в стеклах...
Армейские приколы:
Сержант, стройте взвод! -А на хpeнa? -Тогда не надо.
Студент, вы что, действительно такой умный? -Кто, я? -Ну не я же!
Что, машина не заводится? Поехали, потом заведешь.
Что вы мечете молнии? Так ведь можно и загреметь!
Сегодня мы будем ползать зигзугом. Что? Как сказал, так и поползете!
Товарищи! Вы все ответственные вопросы решайте сами. Я не буду
опускаться до вашего уровня. Вы все продумайте, а потом доложите мое
решение. У меня, конечно, есть свое мнение, но я с ним не согласен.
Удача повернулась к нам фортуной!
Я не знаю что вы принимаете от головы, но это вам не помогает.
Прибор работает в двух режимах: Включено и Выключено.
Если сверху посмотреть, то сбоку кажется, что снизу ничего не видно.
Если в природе существует понятие "фанэра", то вы ее найдете.
Если ты взял оружие в руки, будь беспощаден к себе и терпим к врагам.
Вы кто? Ребенок или взрослый? По-моему, снизу - взрослый, сверху -
ребенок.
Я в вас не целился. Это пуля резко изменила траекторию.
Знайте, вы не убиваете. Убивает оружие, врученное вам Родиной.
Завтра покупаем билеты, кто не успеет купить завтра - покупает сегодня.
Хозяйственные работы - это когда берешь лопату и идешь рубить дрова.
Наш полковник не любит шоколада: у него фольга в зубах застревает.
Что губит командира? Пьянство, воровство, женщины. Не пей, не гуляй, не
воруй! А если еще работать будешь, слава сама тебя найдет!
Цикл рассказов о Сереге Цветокрылове, в котором каждое слово чистая правда, так как придумывать что-то сверху просто глупо… «ПИСЬМО».
У всех нас есть на памяти люди, отличившиеся когда-то сногсшибательным выкидоном и оставившие в нашей памяти воспоминания, вызывающие улыбку. Наверное, мне повезло в жизни и у меня есть друг, продуцирующий нечто на протяжении всей своей жизни. Трудно сказать, когда мы познакомились, но в детском саду мы уже были знакомы. Серега жил через дорогу в соседней пятиэтажке, его родители трудились в …….ом научном центре Сибирского отделения Академии Наук (тогда еще СССР). Школьные годы с ним мне особо не запомнились, так как мы учились в параллельных классах, но при этом поддерживали достаточно теплые отношения. Серега занимался боксом, слыл чудаком, был лопоух и носил круглые очки а-ля «офицер Квантунской армии» с резинкой за ушами.
После окончания школы он поступил в ….нский медицинский институт, куда я поступил ровно через год и был очень рад видеть хоть одно знакомое лицо. Короче, жизнь свела нас еще раз крепко и надолго. Много было пережито всего, но сейчас я хочу рассказать Вам историю, в которой перемешано все – любовь, алкоголь, друзья и… Но – по порядку.
Наш общий с Серегой друг, ныне гинеколог, отличался в суровых студенческих условиях любовью к «респектабельной жизни», то есть жил отдельно, не носил грязное (ну, или почти грязное), любил и умел готовить, всегда был обеспечен картофелем, салом и прочими дефицитными продуктами, а самое главное – был влюбчив и склонен к крайностям в проявлении любви. На пятом курсе он был влюблен в девушку, живущую в родном городе (за 600 км) и КАЖДЫЙ день писал ей любовные письма. Мы поражались – о чем можно писать каждый день? Кстати, звали его Антон. Так вот, теплым майским вечером Антон кормил меня жареной картошкой с мясом под принесенную мной водочку и тут нарисовался Серега, уже под хорошим шофе и счастливый обладанием билета домой на выходные дни. Обрадованные хорошей компанией, хорошей закуской, перспективой беззаботных выходных (эээх, студенчество!) и хорошей погодой, мы усугубили наше состояние еще парочкой бутылок беленькой. И тут Антон вспомнил: Серега, я же письмо своей девчонке написал! Ты же, дескать, уже завтра будешь дома и там бросишь в почтовый ящик, всяко быстрее должно дойти. Серега говорит: не вопрос, давай письмо. Антон почувствовал смутное беспокойство и лишний раз проинструктировал посланца – как, где и что делать, на что получил возмущенную отповедь – че я, маленький? В общем, проводили Серегу на поезд и расстались крайне удовлетворенные друг другом. Незаметно пролетели выходные, де жавю… Я, Антон, жаренная картошка с мясом + водка… Заходит Серега, вернувшийся из дома, но уже помятый, с красными глазами и далеко не такой веселый, как 3 дня назад. Щедро делимся драгоценным напитком и закуской, распрашиваем о проведенных выходных в родном городе и тут Антон спрашивает: а ты письмо отправить не забыл? Серега как-то сникает, отводит глаза (а врать он не умеет в принципе) и говорит: тут это… Антон… короче, такая история… ну, мы-же набухались тогда… когда я уезжал… Антон не выдерживает: потерял, что-ли?! Серега: не, не потерял… Я когда в поезде проснулся, мне так хреново было… ты даже не представляешь… Короче, еле до туалета добежал, там из меня все и вылезло… отовсюду… Ну, а бумаги, сам понимаешь, нигде нету… После этих слов лицо Антона стало медленно вытягиваться, а глаза округляться - я наблюдал за этим, сползая от начинающего душить смеха под стол. Антон (тихо): И ЧО??? Серега (немного истерично): Ну, че я, пальцем должен вытираться?!!! Я ПИСЬМОМ И ВЫТЕР!!!! Где я должен был бумагу взять?!!!!!
Надо было видеть лицо Антона, на нем было отражено все – удивление, возмущение, обида, недоверие (а вдруг розыгрыш?!). Я это видел сквозь слезы смеха и не мог оторваться, я понимал – ситуация уникальная и больше никогда не повторится.
И тут Серега выдает фразу, после которой мне уже было не до анализа чьих-то эмоций, я просто содрогался в конвульсиях на полу… ЭТО звучало так: Антон, ты не переживай, я все прочитал и ей ПЕРЕДАЛ!!!!!!
На секунду представьте картину: пьяный в дым чувак в позе орла с голой задницей, под стук колес, читает чужое любовное письмо (старается запомнить!!!!), роняя скупую слезу…
Но даже это не конец. Я сквозь истерические всхлипы смог выдавить: а как ты ей ПЕРЕДАЛ????
Серега: А ЧЕ ТАКОГО?!! Я ей позвонил и ВСЕ РАССКАЗАЛ!!!!!
Занавес.
Был когда-то такой анекдот про К.У.Черненко (для молодых, которые
не застали - ГенСек ЦК КПСС и Председатель Президиума Верх. Совета СССР,
после Брежнева и Андропова):
"Захотел как-то чукча стать ГенСеком...
И стал!"
А я видел, как чукча стал генералом!
В 1986 году, весной, сразу после окончания института, призвали меня в
ряды Советской Армии, в звании лейтенанта и послали для распределения в
Город-Герой Минск (теперь - столица независимого государства Белорусь).
Приезжаю я, нахожу штаб и встречаю там двоих ребят с нашего потока, которые
тоже распределились в двухгодичники (для молодых, которые не застали -
срочная, т.е. 2-х летняя служба в армии, но не солдатом, а офицером).
И вот, после долгих мытарств с оформлением, мотаниям по разным отделам в
пригород Минска - Мачулищи, и обратно, мы, трое бывших студентов, вконец
замотанные с непривычки, сидим в приемной генерала Булытова. Он должен нас
принять и решить нашу судьбу - в какую часть конкретно каждый попадет.
Кстати, небольшое отступление. Про гарнизон Мачулищи ходила такая приговорка:
"Жизненный путь офицера: влагалище-училище-Мачулище и кладбище..."
Так вот. Вводят нас в генеральский кабинет. Все чин-чинарем - громадное
помещение, стол для совещаний, в дальнем углу - сейф, возле сейфа, спиной
к нам - стоит генерал. Невысокого роста, коренастый, с благородными сединами.
Майор, представлявший нас, говорит, вот, мол, привел на суд и расправу.
Генерал оборачивается... И у меня состояние, близкое к обмороку. ЧУКЧА!
Генерал - ЧУКЧА!!! Ну чего угодно я мог ожидать, но только не этого!
Ребята, мои знакомые, тоже в легком трансе. Садимся на предложенные стулья.
Генерал берет одно из наших предписаний, и что-то читает вслух. Я до сих
пор не могу вспомнить, что он сказал, но в воздухе повисла какая-то
напряженная пауза, а ребята меня в бок толкают, мол, вставай, тебя зовут.
Я встаю.
Генерал: "Что же вы не встаете, когда вас называют?"
Я говорю: "Товарищ генерал, моя фамилия - Юхновский. Вы, наверное,
неправильно прочитали..."
- Что?,- генерал еще раз смотрит в бумажку,- Джухановский? Вы что,
свою фамилию не знаете?.. (Ну, думаю, хана - он и читать не умеет...)
И началось! Впервые в жизни я попал под генеральский разнос. И так, и сяк,
и наперекосяк, короче, умыли по первое число. Под конец генерал решил добить
меня, сославшись на авторитет моих родителей:
- Кем,- говорит,- ваши родители работают?
Ну, думаю, генерал не на того нарвался, и абсолютно честно ему отвечаю:
- Мать моя работает бухгалтером, а отец - священник.
Генерал рот открыл, да вдруг запнулся.
- Кто? - удивился генерал,- Первый раз вижу офицера, у которого отец -
священник...
Я думаю: "А я первый раз вижу генерала, который - чукча. Но я же ничего
не говорю по этому поводу..."
Дальнейший разнос как-то быстро прекратился.
И видимо, генерал решил от меня избавиться. Оно и понятно, чего можно ждать
от такого придурочного офицера? А надо сказать, в это время происходило
очередное деление авиаполков на ВВС и ПВО. В нашей армии это происходит с
фатальной регулярностью каждые 10 лет, вот недавно их опять объединили.
И генерал отправил меня служить в полк, который через месяц выходил из-под
его командования в другой род войск. С глаз долой - из сердца вон.
Вобщем, благодаря этой стычке, я попал в неплохое для службы место.
Крупный город, прямое железнодорожное сообщение с Москвой (иногда я
ухитрялся даже на выходные домой ездить...) А вот двое моих товарищей
два годя тянули лямку в глухих белорусских болотах. Как вы считаете,
недаром ведь говорится: "Наглость - второе счастье"?..
Было это в году 1985, на летних сборах:
море, Севастополь, пиво,
черешня рупь за кило … короче здорово.
Служба на корабле оставалась единственным
препятствием между нами, группой питерских студентов, и пивом на пляже.
Находились разные лазы к вышеозначенным радостям. Вспомнил я свой
разряд по волейболу. Сыграл за корабельную команду - на день в город!
Ну и законные отгулы, конечно. Однажды у Замполита попросил журналы
из офицерской библиотеки почитать.
А замполит был старый Кап-3, ему бы давно на капитанский мостик, а он
книжками шуршит. Скорее всего тянулся за ним паровоз…
Кстати, журналы у офицеров наших были интересные. В Иностранке все
редкие по тем временам сексуально-окрашенные места были подчеркнуты.
Ровно, по линейке, синей ручкой. Один пример до сих пор помню:
…он остановился у витрины на которой было вывешено нарядное
женское белье … - ПОДЧЕРКНУТО.
Да, офицерская душа потемки, но в море, наверное, помогает,
способствует быстрому прочитыванию: картинки и таблицы пропускаем,
в коммунистическую сущность вникаем.
Мы же все эти месяцы стояли у стенки в ремонте и подчеркнутые места в
журналах не читали. Ходили на ЯМУ. Это местная дискотека, названию
своему соответствовала по всем статьям. Один из
наших, Леня, стал там с матросами знакомыми шумно дружить и попал на
губу в пьяном виде. Поговаривали об отчислении из института (1985!),
да потом пронесло. Осенью принес он на экзамен нашим питерским
офицерам полный дипломат конины так они чуть не всей кафедрой
четверку в зачетке выводили и руку Лене трясли. Но это уже было потом,
а пока мы были на корабле, увольнительные для нас на этом деле
кончились. Но и мы в ответ на подьем флага вставать перестали. Разок
мичман в кубрик залетел, покричал, как фамилии типа. Наехать хотел.
Артемий говорит: Хренов моя фамилия, отвали, не мешай спать.
Так мичман и повлекся назад. То ли фамилия Хуев, то ли его на хуй
послали. Наверное долго еще потом размышлял, и больше не тревожил.
Облюбовали мы ракетную площадку под солярий и жизнь продолжалась.
На площадке хорошо, волноотбойники ее со всех сторон
закрывают, не видно. Лежим мы как то раз, а тут командир
Севастопольской эскадры мимо плывет на адмиральском катере.
На нашем корабле шухер:
- По правому борту, встать к борту!!!
Матросики топ-топ-топ, встали, руки по швам.
- По левому борту …
(мы лежим, загораем, нас не видно) …встать к борту !!!
Тут на нашу площадку в полный рост, с беломориной в зубах, в одних
семейных трусах выкатывается Леня со словами : Что за хуйня!
И потягивается, пугая адмирала видом волосатой груди.
Хорошо он смотрелся, наверное, с адмиральского катера и только
срывающийся Адмиральский крик раздался над бухтой:
- Командииирааа ко мнеееее!!!
А наш то командир должен был на бригаду переходить, а первый помошник
на его место… короче не вовремя Леня выкатился. Мы уж думали Леню
прямо сегодня к якорю привяжут и в бухту… Но вечерком заглянул к нам
в кубрик командир, покачал головой и даже не обматерил. А через
неделю отбыл на бригаду.
Тогда я и понял почему студентов на флоте называют танкистами.
А Леня сейчас в Milwaukee живет, Артемий в Питере, художник, и все у
них хорошо.
История эта произошла в Алма-Ате в 60-х годах.
Была (да и сейчас есть) такая футбольная команда "Кайрат".
Болельщики со стажем ее наверняка помнят. В лидерах не ходила,
но и дома очки неохотно отдавала. А капитаном команды был
известный футболист, а впоследствии тренер, Тимур Сегизбаев.
Один из игроков той команды учился не в физкультурном,
как все нормальные спортсмены, а почему-то в политехническом.
И вот летняя сессия. Экзамен по высшей математике. Студент-футболист
(С) откровенно плавает. Преподаватель (П) после тщетных попыток
вытянуть хоть какие-нибудь знания на тройку в конце-концов
предлагает прийти на пересдачу через недельку.
С:- Я не могу через неделю.
П:- А в чем дело?
С:- Через неделю у нас игры на выезде.
П:- Где?
С:- В Москве...
Преподаватель оказался болельщиком "Кайрата" и предложил футболисту
сделку: "Сколько очков с выезда привезете, столько баллов за экзамен
получишь".
С:- Да вы что, из Москвы очко за счастье будет!
П:- Тогда придете на пересдачу осенью.
Смех смехом, но "Кайрат" в том выезде в Москве набрал в двух играх
3 (ТРИ!) очка, победив при этом "Спартак"!
В "Советском спорте" после такого фурора алмаaтинских футболеров была
опубликована статья "Тимур и его команда" (помните как звали
кайратовского капитана?).
И преподаватель свое слово сдержал.
Именно от него я услышал эту историю, когда 20 лет спустя сам был его
студентом.
Дело было в летних лагерях Днепропетровского горного института.
Поехали мы на ночное стрельбище из вкладных стволов и пулеметов
со стареньких танков Т64. Все возбуждены (особенно кто не служил),
все гремит и небо поливают огненные пунктирные линии трассирующих
патронов (прям как в Германии на новый год). Вот в них то и был
весь прикол, в этих трассирующих патронах: Дело в том, что их
заряжали в ленты не подряд, а обычно через 4-5 нормальных патрона.
Ну в общем почти всем хотелось, чтобы в его ленте этих патронов
было побольше, а особенно мне. Сказано - сделано: на заряжании
лент сидел свой человек по кличке "Окоп". Забил он мою ленту
такими патронами, как говорится, до отказа. В принципе, после
этого никакого прикола не произошло, отстрелялся я как полагается.
Мало кто из офицеров обратил внимание на то, что из моего пулемета
вылетают не пунктирные линии, а, под одобрительные возгласы
студентов, целые огненные ливни. Прикол начался позже, когда
нас вдруг разбудили посреди ночи и погнали тушить лес за
стрельбищем. Это скучное и принудительное занятие продолжалось
почти сутки. А лесник все пытался нам вдолбить, что если бы,
ребятки, не трассирующие патроны, то спали бы вы сейчас сладким
сном. При этом все почему-то посмотрели на меня...
На самом деле,трудно встретить бывшего студента,
прошедшего военную кафедру,и не помнящего чего либо забавного.
Рязань,1970-й.Вышеупомянутая кафедра Рязанского РТИ,естественно
прозванная пентагоном.Во двор этой самой кафедры выходили окна
квартиры Солженицина,жившего тогда в Рязани.
Был у нас преподователем подполковник Жандаров.
Желая как то блеснуть политподготовкой,он начал занятия примерно так:
- Вы конечно знаете,товарищи студенты,что по соседству с нами живет
наш заклятый враг,отщепенец Солженицын.Так вот мы тут вчера во дворе
кафедры испытывали лодочный мотор в бочке с водой,так он пришел
видите ли жаловаться,что мы ему мешаем работать.
Он любил много рассказывать и мы частенько просили его об этом.
Кто то из студентов задал ему вопрос,что называется в лоб.
- Вот Вы были на войне,ну вот лицом к лицу вы с немцами встречались
или нет. Подполковник был наверное действительно очень честным человеком
и после небольшой паузы рассказал нам,что непосредственных встреч с
немцами в боевой обстановке у него не было.А вот одна встреча все же
произошла. Пошел он как то по большой нужде,и довольно далеко,поскольку место
было открытое.Нашел куст.Так вот когда он встал,вместе с ним встал и
немец сидевший за тем же кустом по той же причине,но с
противоположной стороны.Финал еще более захватывающий.
Оба перепугавшись,побежали в разные стороны,на ходу застегивая
штаны.
Иваново вместо ГДР
Лет 30 назад было.
Парня проводили в армию. В военкомате сформировали команду призывников, за которыми должен был приехать «покупатель» из ГСВГ. Парни радовались, что будут служить в группе советских войск в Германии, в настоящих боевых частях, и мир посмотрят.
День, к концу, когда офицер говорит им: «Покупатель сегодня не приедет. Сегодня День города, погуляйте, переночуйте дома, утром – сюда!»
Этот мой знакомец забежал домой переодеться, и узнал от родителей, что дембельнулся его старый друг. Побежал к нему. Друг сообщил, что привёз с армии дымовую шашку, и предложил использовать её на главной городской площади, где как раз массовое гуляние, порадовать людей редким зрелищем.
Пришли на площадь, зажгли шашку, повалил дым… Люди начали чихать, тереть глаза, разбегаться… Друг убежал тоже. Призывника милиционеры забрали в милицию, откуда его вызволил отец. Он клятвенно заверил начальника отделения, что завтра же этого лоботряса заберут из города на два года.
В военкомате отнеслись к произошедшему с юмором и пониманием. В ГСВГ парня уже, конечно, не рискнули отправить. Служил он в Ивановской области, и, что объяснимо, в химвойсках.